"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

рапорт. - Квартира покойной - на третьем этаже... Вот здесь ты написал:
опрошены ближайшие соседи... Надо думать, сверху, снизу и на лестничной
площадке... А на девятый этаж ты поднимался? Или на двенадцатый?
Темные глаза Джангира затуманились, он грустно вздохнул и признался,
что этот труд переложил на плечи участкового.
- Давай-ка сам сходи, - распорядился Глухов. - Дом точечный, один
подъезд, девяносто пять квартир, не считая генеральской... Вот в каждую и
загляни, побеседуй. О результатах доложишь послезавтра.
Суладзе откозырял и ушел, а Ян Глебович направился в "майорскую" и
просидел там до вечера с Линдой Красавиной. Линда, темноволосая стройная
брюнетка, перевелась к "глухарям" года два назад, из налоговой полиции, что
было, по мнению Глухова, весьма полезно и своевременно. Она разбиралась в
компьютерах, имела экономический диплом, а главное, была настоящим
бухгалтерским ассом. Эти сухие науки ей, впрочем, не вредили; нрав у Линды
оказался спокойный и доброжелательный, а внешность и туалеты - выше всяких
похвал. Ян Глебович ее немного дичился - чем-то она напоминала Веру, его
покойную жену.
Но дело - прежде всего. А дело, которым она занималась с Глуховым,
требовало самой высокой квалификации в сфере финансов, договоров и
зарубежных поставок. С месяц назад, на бывшей купчинской свалке, где нынче
строились гаражи, откопали покойника с перерезанным горлом и изуродованными
кистями. Зарыли его глубоко и давно, так что одежда истлела, а труп
наполовину разложился; документов при нем, естественно, не нашлось, а был
только перстень на среднем пальце левой руки - верней, на том, что от пальца
осталось. Серебряный перстень, который убийцы либо сочли нестоящей добычей,
либо побрезговали - его покрывала кровь от перерубленных пальцев.
По этому перстню Глухов определил личность убитого - после немалых
трудов, звонков, экспертиз и утомительной беготни по ювелирным мастерским.
Как выяснилось, звали его Саркисов, был он фармакологом, в прошлом -
доцентом из Химико-фармацевтического, ударившимся в коммерцию. Нажил
кое-какие деньги и собирался открыть при мясокомбинате цех по выпуску
лекарств, да вдруг исчез - в тот самый день, когда готовились монтировать
оборудование. Было оно уникальным, отечественным, приобретенным в
Красноярске, но, после гибели Саркисова, затея его пошла прахом, установку
кто-то у вдовы покойного перекупил, а лекарства, противоаллергенные
препараты, зиртек и кларитин, телфаст и фенкарол, по-прежнему ввозились
из-за границы. Глухов, ухватившись за факт продажи оборудования, исследовал
с Линдой цепочку фирм, липовых или уже не существующих, передававших друг
другу ящики с аппаратурой, перевозивших их с места на место, отыскал
нынешнего владельца и поразился: "Аюдаг", завод шампанских вин, никак не
связанный с фармакологией и разложившимися трупами. Собственно, и установки
на "Аюдаге" не нашлось, где-то она застряла в процессе многократных
перевозок - возможно, там, где предприимчивым конкурентам резали пальцы и
глотки.
Чтоб выяснить это, пришлось идти окольными путями, просеивать компании
и фирмы, торговцев и чиновников, снабжавших Петербург лекарствами; нередко -
с выгодой для своего кармана, ибо там, на Западе, тоже существовала
конкуренция, и что у кого покупать и за какую цену, являлось предметом
яростных споров. В таких делах помощь Красавиной и грамотного медицинского
эксперта была совершенно необходимой, и Глухов ею не пренебрег. В своих