"Рим Билалович Ахмедов. Загадочный недуг " - читать интересную книгу автора

знакомому.
Вот и площадь Революции. Как и в былые дни, она кипела ярким людским
потоком. Отсюда рукой подать до Красной площади, куда и поспешил Тимур.
Гордо вонзались в синее небо купола колокольни Ивана Великого. Пышно цвели
кружевными узорами маковки храма Василия Блаженного. А главное - на месте
были кремлевские рубиновые звезды, росли вдоль зубчатой стены голубые ели и
возвышался в их окружении Мавзолей Ленина.
Тимур приблизился к Мавзолею. У входа почетный караул - два молодых
солдата в парадной форме, с карабинами в руках, а по краям венки, множество
живых цветов! Он смотрел на серую выщербленную брусчатку и плакал, не
сдерживая себя, не пряча слез, плакал от радости, от счастья, а солдаты
почетного караула стояли, не шелохнувшись, как изваяния, олицетворяя собой
бессмертие человеческих чувств и великих традиций...
Здесь, на Красной площади, и отыскали Тимура профессор Эльгин с его
другом Луниным.

5

Бесшумная машина с прозрачным корпусом медленно плыла над Москвой.
Лунин вел ее по замкнутому кругу, как бы предоставляя возможность полностью
насладиться открывающейся внизу панорамой. С небольшой высоты отлично
просматривались улицы, бульвары, старинные памятники, маковки древних
церквей, массивы высотных домов, парки, пруды, петляющая лента реки,
набережные, мосты. И отовсюду были видны, притягивая взгляд, контуры
кремлевских башен с пятиконечными звездами. Центр столицы сохранился в почти
не тронутом виде, и только на горизонте, по всему его кругу, высились
геометрические конструкции современных зданий, отчего город напоминал чашу
стадиона с восходящим кольцом трибун по краям.
Тимур смотрел вниз, на такую близкую и уже не знакомую Москву,
подавленно слушая рассказ Эльгина об анабиозе и недавней операции. Мол,
теперь ему только жить да радоваться, так как отныне никакие недуги
организму не грозят. Эльгин увлеченно рисовал дальнейшую перспективу:
вначале знакомство с нынешней жизнью планеты (разве не любопытно взглянуть
на те перемены, которые произошли за минувшие столетия?); экскурсии на Луну
и на Марс, где выросли целые города и крупные промышленные объекты;
позднее - курс обучения, включающий в себя обширную познавательную и
практическую программу, и, конечно же, работа в привычной ему области.
Многие музеи охотно возьмут в свои экспозиции его изделия из камня.
Тимур все понял с первых же слов профессора, но понял только умом. Он
уже пришел в себя от недавнего шока и обрел хладнокровие, которое сейчас
было просто необходимым, как бывает необходим холод примочек при ушибах и
кровотечении. А у него исходила кровью душа.
О чем-то говорил Эльгин. Кажется, расспрашивал о самочувствии. Тимур
что-то ответил ему, думая совершенно о другом. Он пытался вспомнить, чего
ему не хватает, чего-то очень важного, и, машинально сунув руку в пустой
карман, понял: нет его любимой трубки. Совсем забылось, что костюм на нем
совсем чужой. Курить не хотелось, новые легкие и кровь, не знавшие никотина,
не требовали табачного дыма, но если бы сунуть трубку в рот, хоть и пустую,
вдохнуть в себя ее горьковатый, продымленный запах, мысли обрели бы строй.
Лунин завершал круг над центральной частью Москвы. Внизу Камаев увидел