"Азиза Ахмедова. Апшеронская баллада " - читать интересную книгу автора

которому я могла еще столько рассказать! А он... Он же так любил
рассказывать мне про цветы, зверюшек, про то, какой я стану, когда вырасту
большая...
- "Человек умирает... - повторила я вслух слова мамы, - и никто его
больше никогда не увидит..." А по чему не увидит?
Обычно мои вопросы часто заставали маму врасплох. В отличие от деда,
она не всегда умела на них ответить.
- Не знаю... Таков закон жизни.
- Какой плохой закон, мама! Кто его придумал, этот закон?
Она не ответила, только, тяжело вздохнув, пожала плечами.
С балкона нашей городской квартиры хорошо было видно море. Теперь я
часто по вечерам с волнением ожидала появления луны. Луна поднималась из-за
моря, выстилала по волнам свою серебристую дорожку, и я все надеялась
втайне, что в один из таких вечеров вернется папа. Но он так и не появлялся.
- А почему не приходят мои дяди? - спросила я маму.
- Их тоже унесла война.
- Всех унесла? Куда унесла? Зачем унесла?
Я могла бесконечно задавать вопросы. Эти вопросы и моя фанатичная вера
в возвращение близких, очевидно, пугали маму. Она долго, не скрывая
удивления, всматривалась в меня и ничего не отвечала...
Она и сама стала какой-то медлительной, отрешенной, как заколдованная.
Я привыкла видеть ее в постоянной работе. Ее руки никогда не знали покоя,
всегда хлопотали. А теперь ее словно подменили. Целыми днями сидела она,
уставясь в одну точку, все думала, думала о чем-то своем. Поражала меня и
бабушка. Уж кто-кто, а она не давала маме и минуты посидеть спокойновсегда
какую-нибудь работу придумает. А тут вдруг тихая стала, даже мягкая
какая-то, и в злых глазах ее появилось сострадание. Что-то надломилось в
ней, угасло, не было уж прежней жесткости, непреклонности. Живая,
неугомонная, бабушка теперь могла часами сидеть на коврике, задумчиво
поглаживая колени. Только я еще не до конца поняла, что такое война, и все
верила, ждала, что вот пройдет немного времени и вернется прежняя жизнь с
беззаботными играми, сказками, летней суетой... Поэтому я хваталась за все,
что связывало меня с этим миром.
- Что-то я давно не ела бабушкиного хлеба, выпеченного в тендире.
Мама спрятала глаза, бабушка сказала:
- Муки нет.
- А где же она?
- Война унесла, - ответила мама.
- А тендир?
- И тендир тоже.
- Кто же это такая - война? Что ей надо от нас?
Война! Какое страшное слово. Я стала бояться его.
Бояться, что эта самая война встанет и на моем пути, отнимет у меня
портфель, приготовленный к школе, букварь, а может, и вообще не пустит в
школу!
Еще на даче, когда папа принес мне этот портфель, книжки, тетради,
цветные карандаши, я места себе не находила от счастья. Папа обещал, что он
сам отведет меня в школу. Я заранее мысленно видела это сентябрьское утро,
светлое, праздничное, потому что навстречу ему шли высокий мужчина и девочка
с большим бантом в короткой косичке. Девочка очень гордилась своим папой, и