"Азиза Ахмедова. Гаранфил" - читать интересную книгу автора

Сомнений не оставалось - в доме готовились к свадьбе.
Было в этой суете что-то стыдливое, приглушенное.
И в том, как затаилась улица, как сдержанно и холодно отвечали соседи
на заискивающие приветствия Бильгеис, как сурово смотрели из-под папах
старики, гревшиеся на осеннем солнце, угадывалось молчаливое осуждение. Кто
знает, случайно или нет, но громче обычного звучал в эти дни голос Левитана
из черных тарелок репродукторов. За каждым окном, под каждой крышей,
казалось, билось окровавленное сердце Сталинграда.
А в доме Бильгеис готовились к свадьбе.
Однажды на закате у ворот Бильгеис, вздымая клубы пыли, остановилась
"эмка", следом подкатил обшарпанный фаэтон. Из машины вышел невзрачный
приземистый человек в щегольском по тем временам костюме, новенькой кепке.
Странно откидывая назад руки, он прошел к калитке и, прежде чем открыть
дверь, опасливо оглядел улицу, неулыбчивые лица в распахнутых окнах;
женщины, будто каменные, стояли они у ворот, сложив на груди усталые,
натруженные руки, а чуть дальше, под тополем, потрясенно замерли ребята,
ровесники Гаранфил. Все это мигом охватили цепкие близко посаженные глаза.
Только младшая ребятня восторженно крутилась у машины, впервые
заехавшей на их глухую улочку, громко комментируя исключительное событие.
- Машина, э! Как у начальника милиции!
- А лошади! Клячи! Всех хороших лошадей на войну забрали.
- Видел? Подарки понесли! Наверно, вкусные вещи там.
- И белый хлеб... Хоть кусочек бы!
- Ведут! Ведут! Невесту ведут! - завопил с плоской, увитой
виноградником крыши маленький, похожий на цыганенка мальчишка.
И тотчас из распахнувшейся калитки, как выпущенная из клетки, вылетела,
поплыла над домами веселая музыка - негромкая, осторожная... Казалось,
зурначи и тот, кто играл на нагора, боялись потревожить безмолвие улицы.
Старая Сария - вот кто не выдержал. Ее ноги в пыльных остроносых
галошах с неожиданной в тщедушном теле прытью просеменили к машине. Остаться
в стороне, когда выводят невесту, - это было выше ее сил.
Годы прошли, а тот, кто видел, навсегда запомнил красавицу Гаранфил,
будто облачком окутанную прозрачно-белой пеной шелка. За плечами и под
тяжелой короной волос как крылья трепетал невесомый шелк. Казалось, вот-вот
оторвутся от земли тонкие каблучки Гаранфил, и она взлетит в своем
белоснежном наряде, прекрасная и чистая, как ангел.
Но, обхватив тонкое ее запястье короткопалой рукой, крепко держал
Гаранфил коренастый рыжеусый мужчина; на нем светлый чесучовый пиджак
нараспашку, и горб почти не заметен... Он шел почти на носках, чтоб казаться
повыше. От волнения, от непривычного галстука струйки пота бежали по его
рыхлому, немолодому лицу.
Гаранфил на мгновение вскинула голову - искристо сверкнули в ушах
бриллианты, повела взглядом по улице, которая печально, непримиримо смотрела
на нее множеством таких знакомых лиц...
А там, поодаль, они, ее рыцари, ее мальчишки, но на них не посмела
взглянуть Гаранфил - порозовела, высвобождаясь из объятий плачущей матери,
улыбнулась чужой, деланной улыбкой. Сколько шагов до машины? Двадцать?
Тридцать? До настоящей легковой машины, в какой не ездил ни один из жителей
этой улицы. "Почему такое бледное лицо у Ханум, неужели все оплакивает мужа?
Два года прошло... А дед Мурсала - что она плохого сделала этому старику,