"Азиза Ахмедова. Гаранфил" - читать интересную книгу автора

паренек растет... Шустрый. Но для дела сапожного непригодный. Наше ремесло
усердия требует. А сын твой трудиться не любит. Посмотри, может, к другому
делу пристроишь.
Отец Магеррама от удивления не нашелся что сказать. Каждый вечер он
спрашивал сына, как идет обучение, и тот глазом не моргнув отвечал, что
Мамед-киши не нарадуется его прилежанию. Как же так? Сын даже обещал в
скором времени отцу новые ботинки сшить...
Вернувшись домой, он отругал сына за вранье - а тому хоть бы что.
Нехорошо получилось и с часовщиком Мурсалом. После долгих пререканий,
уговоров, слез матери, всем своим видом выражая пренебрежение к затее отца,
пошел Магеррам к часовщику. Пришли в будку, увешанную старыми ходиками,
блестящими луковицами карманных часов, репродукциями из "Огонька"... Мурсал
оторвался от дела, протер платком простодушное, чуть одутловатое лицо,
нацепил очки и внимательно посмотрел на неуклюжего рыжеватого подростка. И
чем больше разглядывал Мурсал своего будущего ученика, тем тоскливей
сжималось сердце Рустама-киши.
- Ну что ж, дорогой. Я обещал тебе... Прямо завтра с утра и начнем.
Но на следующее утро Магеррам даже из постели не вылез.
- Что я там забыл, у твоего часовщика? Хотите, чтоб ослеп? У меня живот
болит который день!
Он так мученически закатил глаза, что Зибейда с упреком обратилась к
мужу:
- Оставь, отец, пусть хоть полегчает ребенку. Успеет, наработается.
Пойди лучше свежий катых принеси, хорошо от живота.
- Да какой он ребенок! Смотри, усы пробиваются, меня ростом догнал!
Рустам-киши грозно двинулся к постели сына, но запричитала, заохала
жена, встала у кровати, раскинув руки...
Никогда не видел Магеррам отца в таком гневе, с грозно вскинутыми
кулаками, даже струхнул немножко. Кто знает, если бы не мать...
Вспыльчив, но отходчив был Рустам-киши. Через несколько дней отвел
присмиревшего Магеррама к другу детства, шапочнику Абдулсаламу. Все село
ходило в папахах и кепках, сшитых Абдулсаламом. Ах, какие это были кепки!
Козырьки - сантиметров за двадцать дальше носа, самого тщедушного мужчину
делали похожим на большого начальника. И зарабатывал неплохо Абдул-салам. Но
уже на третий день Магеррам снова заупрямился: "Кожа так воняет задыхаюсь".
Рустам-киши даже с лица спал в этих хлопотах. В лицо смотреть людям
стыдно.
- Слушай, Магеррам, - он уперся в сына злым, прищуренным взглядом. - В
последний раз пойду попрошу... В магазин еще попробую тебя. - Он вздохнул. -
И если ты опять... Смотри, плохо будет...
В непонятной этой угрозе отца, в дергающихся, на сухом лице желваках
было что-то, что насторожило Магеррама. "В магазин пойдет... Магазин - не
вонючая лавка шапочника... Интересно, в какой магазин? Неужели к самому
Абдулрагиму?!"
Обычно холодные, безучастные глаза Магеррама заметно оживились.
- Поработаешь рабочим, силы тебе не занимать, потом, бог даст,
продавцом сделают. И если здесь, - Рустам-киши легонько стукнул сына по
лбу, - хоть что-нибудь есть, со временем до завмага дойдешь. Как сам
Абдулрагим жить будешь, а?
Магеррам даже улыбнулся отцу.