"Азиза Ахмедова. Гаранфил" - читать интересную книгу автора

матери. Посуду тоже вымою. Хочешь, посижу с тобой? Хочешь? Не дай бог совсем
разболеешься. Может, чай тебе... Нет? Хорошо, хорошо...
Он поспешно выходит, чтоб не видеть, не чувствовать на себе странный,
нестерпимо чужой взгляд широко открытых глаз. Быстро, бесшумно управился с
посудой, вытер мокрый стол и, налив себе крепкого чая, присел на табурет.
Вот и день прошел. Хорошо хоть детей с утра отправили к Бильгеис.
Устала Гаранфил, бедняжка. Шутка сказать, с раннего утра до полуночи на
ногах. Обычно ей мать помогает по хозяйству. А тут сам избегался и жену
замучил. Конечно, от усталости все. Слова какие-то непонятные про луну...
Пусть успокоится, уснет. И глаза такие... Как будто не здесь, не дома она, а
где-то в другом месте. Раза два так уже было. Ни с того ни с сего слезы.
Недавно ночью ей приснилось что-то страшное, как маленькая, дрожала и вот
так же смотрела в окно. Потом проходит. Заботы по дому, дети... Нелегко,
конечно, четверо сорванцов. А с другой стороны, кто теперь упрекнет его в
том, что жена не работает. Новую моду взяли - чтоб все женщины работали.
Детей несчастных чуть свет тащат в ясли или детский сад, а мать чтоб на
производстве... Нет, все-таки он был прав, что уговорил ее родить четверых.
Во всем он, Магеррам, прав оказался. Теперь у Гаранфил полное право сидеть
дома, воспитывать детей. Какая уж тут работа... Чтоб каждый босяк вроде
этого Биландарлы пялил глаза на его жену? Он, Магеррам, сам добился всего в
жизни. Пусть ослепнут глаза завистников, отсохнет язык. У кого самая
красивая, умная, кроткая жена? У него, Магеррама. Здоровые, смышленые
дети... Дом - всего полно, крепкий - пушкой не пробьешь. Зарабатывает слава
аллаху, не оставляет его своими благодеяниями. Среди друзей, знакомых -
почет и уважение. А все потому, что семью свою содержит дай бог каждому.
Так думал Магеррам, прихлебывая чай, и думы эти несли ему покой, тешили
самолюбие. Он очень любил такие вот минуты уединенности, когда можно было,
не заглядывая никому в глаза, не унижаясь, испить из чаши собственной
значимости, ощутить себя хозяином своей крепости и своей судьбы.
Что ж, была в его рассуждениях неоспоримая, не нуждающаяся в
доказательствах правда. Как говорят в народе: бог, создав человека внешне
убогим, зажигает над ним яркую путеводную звезду.
...После восьми лет тоскливого ожидания, когда, казалось, супруги и
надежду на ребенка потеряли, появился на свет Магеррам. После него тоже не
было детей. Единственный сын был светом в глазах, никто не смел перечить
капризному баловню. Рос он беспокойным, упрямым, а почувствовав
безотказность окружающих, и вовсе уверился в собственной исключительности.
Еле окончил пятый класс - на тройку знал одну лишь арифметику, а остальные
предметы вроде и не касались его. В забавах и праздности пролетело лето... А
осенью Магеррам заявил, что больше не пойдет в школу. Целую неделю
уговаривали. Учительница из школы прибегала, мать плакала, умоляла Магеррам
стоял на своем. Ничего не оставалось отцу другого - хоть какому-нибудь
ремеслу сына обучить.
Упросил соседа, уважаемого в селе сапожника Мамеда-киши, взять сына в
обучение. Две недели маялся Мамед-киши, глядя, как, посвистывая, слоняется
Магеррам по маленькой мастерской. Или прилипнет к окну - не оторвешь. И
лаской, и хитростью старался Мамед-киши заинтересовать мальчишку. Ничему не
хотел учиться Магеррам - набойки прибить на собственный ботинок не хотел. Не
выдержал мастер, зазвал к себе отца Магеррама.
- Прошу, брат, не таи обиду на меня. Не могу больше. Неплохой у тебя