"Фарит Ахметов. Чужой " - читать интересную книгу автора

который разнимал дерущихся.
Словом, неизвестно было, кому верить и чего ждать от этого человека,
слегка сутулая спина которого молчаливо маячила в двух шагах впереди нас.
Будто чувствуя наше отчуждение, он держал дистанцию и не оборачивался.
Я поравнялся с Разиным и спросил:
- Ты откуда родом, командир?
- Из Татарии.
- Казань большая...
- Да нет, я из Дербешки. Слыхал?
Я даже остановился от неожиданности. В деревне Разина я бывал, она
находилась километрах в тридцати от моего родного Актаныша. Слово за слово,
мы разговорились. Я видел, как он обрадовался земляку, как постепенно
оттаивал холодок в его глазах.
С того самого вечера мы говорили почти ежедневно.
Я узнал, что родители Разина еще живы и переехали в Актаныш, когда
Дербешка попала в зону затопления. Он им часто писал письма, а невесты у
Разина не было.
Он никогда не жаловался на службу, хотя я догадывался, как ему тяжело.
Некоторые его суждения об армии пугали своей откровенностью.
С усталостью, которую можно было принять за злость, он говорил о том,
что моральный климат армии за два года превращает человека в животное, в
машину, которая обязана выполнять любой приказ, а в большинстве случаев
приказы эти бессмысленны. Он признавался, что не встречал среди офицеров
порядочных людей - по его словам, свои человеческие качества они теряют уже
в военном училище.
Словно подслушав этот разговор, наш комвзвода в тот же вечер перед
отбоем выгнал солдат на плац и приказал маршировать под дождем, распевая
песни. Почти два часа солдаты молча сносили это издевательство. Наконец,
измотанные нервы не выдержали, и мы запели, после чего были отпущены на ужин
и спать.
Я видел, что Разин запел вместе со всеми. Наутро он сказал мне, что,
кажется, перестал себя уважать. У меня на душе тоже было скверно.
Мы не стали друзьями, может быть, потому что просто не успели: через
месяц меня перевели в другую часть. Однако судьбе было угодно спустя годы
еще раз свести нас, и вот при каких обстоятельствах.
После армии я не бросил милицию, хотя и особой карьеры не сделал. В мае
1991 года дела службы, а потом семейные, позвали меня в Ижевск. И почти
сразу же в моем кабинете раздался телефонный звонок.
Звонил Разин.
- Да, это я. Прошу прощения, даже не знаю, как обратиться. Дело вот в
чем... Я только что уволился из прокуратуры. Вернее, был вынужден. Хочу
вернуться домой, к родителям. Не выручишь с машиной? У меня тут кой-какие
вещи...
Я обещал. На следующий день я заехал за ним на своем "москвичонке".
Глаза у Разина были потухшие.
- Сделай одолжение, прочитай на досуге вот это, - сказал он, когда мы
погрузили пару его чемоданов и сели в машину. Он протянул мне совершенно
новую общую тетрадь, на желтой обложке которой черной пастой было аккуратно
выведено: "Тотальная ложь, или Крушение идеалов".
- Твое?