"Исмаил Ахмедов. Служба в сталинском ГРУ И побег из него " - читать интересную книгу автора

заявление, и потому там место мне почти было гарантировано.
В день отъезда отец запряг фургон и повез меня, мою мать, братьев и
сестер в железнодорожную станцию, которая тогда находилась в 16 км от Орска.
Это было первое время, когда я покидал дом в одиночку, полностью без всяких
денег. Сердце матери разрывалось, как будто Оренбург, вместо 240 км от
Орска, находился на другом краю света. Было много слез и прощальных поцелуев
матери, моих братьев и сестер. Мой отец, благословив меня, сказал: "Езжай и
учись. Учи все, арабский, китайский, но выучись и стань человеком. Пришло
время тебе быть мужчиной. Будь тверд".
Пришел мой грузовой вагон, на котором мне предстояло ехать. Мать отдала
мне корзину с жареной курицей, хлебом и квашеным молоком, когда уже поезд
начал трогаться. Затем она, мои братья и сестры побежали вдоль дороги, махая
ручками и произнося слова прощания до тех пор, пока поезд не набрал полный
ход.
Я был печален, но не был одинок. В скотном вагоне со мной было еще
девять других татарских ребят из Орска, все моего возраста, другие выбранные
комсомолом кандидаты в Оренбургский институт. Подобно мне, у них тоже были
слезные прощания с родственниками.
В то время путешествие от Орска до Оренбурга заняло два дня, поскольку
поезд останавливался везде, не только на станциях, но даже на открытом
месте, где он набирал даже всего нескольких пассажиров. Это был единственным
"быстрым" транспортом той эры.
Для нас, десяти мальчиков, все из одной школы, уныние, вызванное
расставание с семьями долго не продержалось. Нас скоро отвлекли пейзаж,
холмы и долины, через которых мы проезжали, все это было новым для нас. По
примеру старших симпатичных пассажиров, мы начали петь татарские песни.
Считая себя молодыми революционерами, мы пели даже те, которые не нравились
другим. "Эй, татарин, вставай, проснись. Помни, кто взял последний кусок из
твоего рта". Между такими песнями мы также забавляли других и себя старыми
песнями, как "Галия, моя прекрасная любовь, я так люблю тебя, что иссох. Я
не ем, не пью или не дышу, лишь думаю о тебе" и, разумеется, песни, которым
научили наши матери.
В Оренбурге наша десятка прошагала пешком километра два или больше до
института. Для меня, по крайней мере, ходьба была удовольствием, а не
обузой. Под царями, как и под комиссарами, Оренбург рассматривался как
ворота в Туркестан и были предприняты особые усилия, чтобы улучшить его вид.
Шагая пешком в институт, я, деревенский мальчик, впервые в жизни с открытым
ртом наблюдал электрические лампы, мощеные улицы, красивые административные
и жилые здания.
Принятые в институт, общежитие, нам были предоставлены койки, одеяла,
тумбочки и даны книги. Нашими предметами были математика, физика, химия плюс
идеологическая закалка, поскольку целью института было обучение учителей и
пропагандистов для отправки в Туркестан после окончания обучения. Перед
началом наших классов нас собрали и сказали: "Вы будете посыльными советской
доброй воли в Туркестане, на Кавказе или еще где-либо, куда вас направят по
любому заданию". Расписание включало также некоторый курс по истории татар и
родственных к ним народов, персидский и начала арабского языка. Последний,
нам говорили, необходимо потому, что мы находимся у ворот не только в
Туркестан, но и во весь Средний Восток, продолжая, таким образом, политику
старого империализма под новым названием. И, конечно же, мы тратили большое