"С.Ахметов, А.Янтер. Байкальский вариант" - читать интересную книгу автора

берегу Байкала, именно Байкала, единственного и неповторимого озера.
Только муравью все равно, где он - на Хубсугуле, Танганьике или Гуроне. А
он, Александр Птахин, - человек, он и частичка природы, и царь ее. И когда
Саша дошел до этой мысли, ему стало весело и жарко. Он снял с себя
джинсовую куртку и ковбойку, обнажил загоревшую кожу, туго обтянувшую
широкую спину и шары бицепсов.
Так он и шел, покусывая сладкую травинку, ощущая плечами тонкое
прикосновение теней, разглядывая каждую иголочку на соснах и ловя ноздрями
все оттенки хвойного запаха, а чуткими ушами шорох муравьиных ног, пока
тропа не вывела его на перевал, с которого вдруг открылось гибкое
лукоморье Песчаной бухты. И он заспешил к палаткам турбазы, где его
ожидали Наталья и Алина.


5

Отпуск подходил к концу, и Саша решил напоследок порыбачить. Алина,
конечно, упросила взять с собой и ее. Но наутро Наталья будить дочь не
разрешила.
- И тебе ехать не надо бы, - заявила она, стараясь говорить строго. -
Что-то небо на западе странноватое.
- В море не ездят, а ходят, - хриплым с утра голосом сказал Александр. -
Перед Алиной будешь оправдываться сама.
И ушел.
Подгоняемый прохладным утренним бризом - "холодом", - он легко выгреб за
незримую линию, соединяющую Большую и Малую Колокольни. Забросил удочки с
круглыми свинцовыми шариками-грузилами и закурил. Потом выплюнул сигарету:
рыба клевала не переставая, и Саша едва успевал обновлять наживку. В
короткие секунды передышки он бросал взгляд на запад. Там все было
нормально - на фоне мутноватого неба отчетливо вырисовывались вершины
Зубчатой горы. Вон Будда, иступленно молящийся утреннему солнцу, вон лихо
нахлобученная на сосны и кедры каменная Шляпа. Потом Саша на какое-то
время отвлекся, заполняя дно лодки окунями и редкими омулями, и, когда
снова посмотрел на небо, испугался.
Над Приморским хребтом клубились снежно-белые облака. От них тянулись вниз
и росли с непостижимой быстротой длинные нити, перечеркивая небо и горы
вертикальными штрихами. Александр торопливо выхватил удочки, разгреб
ногами рыбу и уперся в поперечину. И яростно замахал веслами.
Ковбойка на спине сразу взмокла, глаза слепило солнце и заливал пот.
"Успею, успею", - выдыхал он с каждым гребком, стараясь пореже
оглядываться. Берег приближался слишком медленно, но все-таки приближался,
и, когда до него осталось каких-нибудь сто метров, в напряженную Сашину
спину ударил первый порыв береговика. Взметнулась белая водяная пыль, на
потемневшей глади озера появились "корзинки" - широкие полосы ряби.
Саша все еще греб - ритмично, мощно, азартно ("Подумаешь, горный ветер!
Выгребу!"), но уже били о борта тяжелые упругие волны, уже яростно-белой
пеной взялась ухабистая поверхность воды, и лопасти весел увязали в тугом
ветре. И Александр понял, что выгрести не удастся. Лодку сносило, он ясно
видел это по Малой Колокольне. Мысли были короткие и сумбурные:
"Пересекать Байкал у меня нет ни времени, ни желания, да и Наташка с ума