"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу авторанезаурядным мужеством. Говоря откровенно, Ержан не очень-то разобрался в
том, что ему говорил о Какибае Зеленин. Нужно было приглядеться к Какибаю. Обходя в темноте свое подразделение и перебрасываясь с людьми короткими фразами, он вскоре натолкнулся на Какибая - сильный, ухватистый парень уже заканчивал свой окоп. Рядом с ним усердно хлопотал Кожек, хотя большого толку от его трудов не было. Мельком взглянув на Ержана, Какибай продолжал работать. С силой вонзая лопату в землю, он каким-то яростным упругим движением вспарывал и выбрасывал пласты земли. Спустя минуту он втолкнул лопату в землю, рукавом отер пот со лба и повернулся к Ержану. Кожек вышел вперед и доложил: - Окоп готов, товарищ лейтенант. Когда берешься вдвоем да с охоткой, работа спорится. - Куда там, - насмешливо ухмыльнулся Какибай. - Сильно идет работа, когда впряжешь в пару быка с ослом. А ну-ка подровняй бруствер. Нагнувшись, Какибай, как ребенка, приподнял Кожека и поставил его на край окопа. По судорожным, порывистым движениям Какибая, по его голосу, в котором прорывались злоба и насмешка, Ержан видел, что в душе бойца творится что-то неладное. Он не мог спокойно отойти от него, но и не знал, с чего начать разговор. Подвертывались какие-то пустопорожние слова: - Как самочувствие, Какибай? - Самочувствие неважное, товарищ лейтенант. На пустой вопрос всегда ждешь такого же пустого ответа. Какибай ответил иначе. Ержан почувствовал себя неловко. - Ты что-то не в духе. Ну, ладно, это бывает. А давно я не слыхал споешь на славу. - Да цела ли домбра? Что она, вечная, что ли? - Конечно, цела. Мурат строго наказывал Дошевскому, чтобы берег. Говорит, на глаза не показывайся, если потеряется. Ержан сам чувствовал, что в его голосе звучит наигрыш, фальшивая легкость. Как у наемной плакальщицы, которая только изображает горе в противоположность родственнику умершего, который это горе переживает всей душой. Если он сейчас и не играл роль плакальщицы, то играл роль бодрячка. И это было неискренне. - Нет, товарищ лейтенант, - сказал Какибай, - мне теперь надо забыть о песнях. - Что с тобой, Какибай? - сразу переменившись и с неподдельным сочувствием спросил Ержан. - Может, случилось у тебя что-нибудь? Какая беда? Какибай тяжело вздохнул, потом подошел и сел рядом с Ержаном. Сочувствие Ержана растопило в нем внутренний ледок. Он заговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово: - Человек порою... удивительное дело! Нет... просто непостижимо. Вчера мы уничтожили немцев, которые просочились в тыл? До сих пор они стоят перед глазами. Когда мы настигли их, те, что остались в живых, подняли руки. Впереди меня бежал Картбай. Прямо перед ним какой-то немец поднял обе руки. Картбай повернулся и выстрелил в упор. А сзади как раз бежал я. Напугался, что пуля Картбая угодит в меня, кричу: "Зачем в эту сторону стреляешь?" И, признаться, шибко его обложил. Тот немец перегнулся и свалился мешком. Мне показалось, что он раза два дрыгнул ногой. Подойдя близко, вижу: дрожит |
|
|