"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу автора - Ойбой-ау, разве неправду говорят, что всякий может быть и героем и
богатым? Но любовь - это высокий удел. Бедный Кожек, его страсть еще не остыла. Когда уже достаточно пощекотали Кожека шутками, Картбай сказал: - Жил в нашем ауле некий Бузаубай. В один прекрасный день он пустился в далекий путь. И видит - едет ему навстречу одинокий всадник. На голове у него лисий тымак, обшитый красным шелком. Бузаубаю до тошноты надоела его дрянная шапка, а тымак ему понравился, он сорвал его с головы путника и поскакал прочь! Но лошадь под ним, как видно, была плохонькая. Разгневанный путник пустился вдогон и вот все ближе и ближе. Бузаубай видит, что ему не уйти. Придержал лошадь, повернулся и говорит: "Хоть и в шутку, а большое мы проскакали расстояние. Молодцы мы с тобой!" И нахлобучил на голову всадника его тымак. Это я к тому рассказал, что в шутку или всерьез, а наш Кожек тоже проскакал большое расстояние, и лихо проскакал. Скажи ему "молодец", и пусть он передохнет от наших шуток. Довольно с него. За короткое время армейский быт крепко сплотил бойцов, поэтому, когда Кожек пропал, во взводе нахмурились. А сегодня все складки разгладились! Когда в вагон пришли девушки, настроение бойцов поднялось еще больше. - А ну, спойте "Кунак-каде", - стал приставать к девушкам Борибай. - Обычай велит первым долгом оказать гостю почет и уважение, услужить ему. Вот что требует обычай! - осадил Борибая Картбай и повернулся к Какибаю. - А ну, джигит, проложи первую дорожку. Блесни-ка своим искусством, как полагается в таких случаях. - Что-то нет настроения, - с притворной уклончивостью отозвался Какибай. Смотри, лопнут струны, когда схватишься с немцами, - сказал Борибай с серьезным видом человека, который дает полезный совет. - Спой, пока домбра еще цела. Какибай, улыбаясь, взял домбру в руки. Сдвинув пилотку на затылок, он побренчал немного, подбирая мелодию, потом несколько раз с силой ударил по струнам. Что это было? Нет, это не песня всадника, трясущегося на лошади среди одичалой пустынной равнины. Это не игривый нежный напев, не голос, таящийся глубоко в сердце страсти, не язык шепотов и шорохов любовной ночи. Это - победный голос, исторгнутый из широкой груди степного края. В нем стремительность ястреба, стрелой взмывающего в небо, и плавная величавость горного орла. Орел то камнем падает вниз, то кружит в пространстве и снова, взлетев вверх, исчезает. Ержан близко подошел к Какибаю. Прислушиваясь к песне, он заметил - этот джигит, перебирая лады, не кокетничал, как это любят делать певцы, не щеголял переливами своего голоса. Казалось, он вместе со звонкой песней парил в небе и вдохновенная домбра его - крылата. Раздуваются его тонкие ноздри, темное лицо побледнело. Временами к лицу приливает кровь, и оно горит, но вот кровь отлила, и лицо снова бледно. Мелодия растет, опаляя душу. Раушан сидела вполоборота к певцу и, слегка приподняв подбородок, широко раскрытыми глазами смотрела в даль, распростершуюся за открытой дверью вагона. Легкая прядь волос упала на лоб, на ресницы, но она не замечает этого. Рот ее полуоткрыт. Сейчас она напоминала ребенка, |
|
|