"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу авторарасхваливал свою любимую девушку Байсарин, тем печальнее становился Ержан.
Он внутренне сжался весь, замкнулся. Байсарин почувствовал это и отошел. Ержан обернулся ему вслед. Из глубины вагона волною набегало на него теплое человеческое дыхание. Солдаты, тесно прижавшись друг к другу, спали на двухъярусных нарах. Они спали крепко и беззаботно. Внизу, под вагонами, постукивали колеса. И в этой мирной ночи Ержан вдруг до боли резко представил себе кровопролитный бой. В этот час по всему гигантскому фронту сражаются и умирают люди. И эти солдаты, сладко спящие на нарах, тоже скоро будут там. И многие из них, полные жизни, полягут на полях битвы. Многие из них и, быть может, сам Ержан... Кажется, в первый раз он осознал это так ясно и четко. Испытал ли он страх, неуверенность к себе? Нет, страха не было в его сердце. Быть может, только сожаление, что жил слишком мало и не успел сделать ничего значительного, ничего большого. И еще он испытывал сожаление, что не успел найти близкого, самого близкого на свете человека, которому мог бы передать сбережения своей души. А эти сбережения, пусть еще маленькие, были. Он знал это. Раушан... Раушан... Вот кому он мог бы сказать: ты мой самый близкий на свете человек. Ее дыхание - как теплый ветерок в степи. Черные глаза прозрачны и хрустально чисты, и в глубине их порой мелькают быстрые веселые искорки. Иной раз кажется: Раушан так для него близка, что нет такой мысли, нет такого движения души, которыми он не мог бы поделиться с ней. Но вот пришла минута - и Раушан другая. Она отдаляется, она холодна. Он для нее случайный попутчик, с которым беспечно болтают и расстаются без боли. Трудная выпала ночь, и наутро Ержан ходил тусклый, вялый. От его прежней веселости не осталось и следа. Он держался замкнуто и потихоньку оживление. Вагон напоминал семейный дом, в который после долгих странствий вернулся родственник. Кожек и Зеленин, догнавшие эшелон, переполошили и обрадовали весь взвод. С раннего утра подшучивали над Кожеком. Полное раздолье для Борибая, который никогда не скупился на шутки. Не успел его друг шагнуть в вагон, как Борибай бросился обнимать его: "Ойбой, браток мой, вот и довелось, наконец, свидеться с тобою! Истомился я по пресветлому твоему лику!" И с этой минуты, что ни слово - то шпилька. Но нет такой шпильки, от которой Кожек поморщился бы. Он и бровью не повел. Только улыбался, широко растягивая губы. - Это он нарочно, - уверял Борибай, - нарочно пропустил нас вперед на четверо суток, чтобы потом догнать и показать свою лихость. Удалой джигит, настоящий Кобланды. Он похлопал друга по плечу. - Куда Кобланды до Кожека! - с мягкой насмешкой подтвердил Картбай. - Что есть любовь? Любовь - это муки сердца. Я полагал, что наш Кожек - негнущийся, могучий дуб. Но и его любовь согнула, скажи на милость, а? - продолжал Борибай и в изумлении прищелкивал языком. Раздался хохот. Звонко, от души, перекрывая голоса и тряся широкими плечами, смеялся краснолицый Картбай, человек уже в летах. Только Борибай ни разу не улыбнулся. С грустью в голосе он заговорил, изображая все то же изумление: - Даже выносливый нар не устоит, если его ждет такая бешеная супруга, как Балкия. Картбай перебил: |
|
|