"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу автора

лицом. Пел он мягко и красиво, с большой задушевностью. До армии Какибай
работал трактористом.
- Красота какая! Вон, видите? - сказал он Ержану, показывая рукой на
вершины Талгара.
- Ага.
- Я ведь работал в Талгаре, в МТС. Пик Талгара - самый высокий. А вон
тот остроконечный пик видите? Когда мы были в городе, он будто задавался
перед Талгаром: я, дескать, самый высокий! А сейчас, глядите, только
отъехали, а пик Талгара, оказывается, выше всех.
И правда: из-за остроконечного пика, хвастливо вздернувшегося к небу,
постепенно и тяжело вставали три массивных горба Талгара. Остроконечный пик,
словно приподнимаясь на носочках, изо всех сил тянул к небу свою шею, а
Талгар величаво поднимал над землею свой тяжелый корпус.
Ержан рассмеялся:
- А ведь и правда!
Какибай взволнованно провел ладонями по груди. Что-то мучило его.
Он проговорил еле слышно:
- Вот ведь как оно, товарищ командир. Увидел эти пики, и вспомнилось...
- Что вспомнилось?
- На войну едем, товарищ командир, ну, и перебираешь прошлое. - Голос
Какибая звучал неуверенно, и дыхание у него было прерывистое. Ержан
чувствовал, что боец хочет в чем-то открыться ему. Не решаясь смотреть
Какибаю в лицо, он слушал, опершись на перекладину.
А тот рассказывал:
- Детство у меня было сиротское, порядком хлебнул горя. Вы, надо
думать, в родительской ласке росли, товарищ командир... А у меня - не то. И
не голод, и не холод страшны. К этому привыкаешь. Самое страшное -
чувствовать, что ты унижен среди других детей. Обездолен. Душа ребенка - она
самолюбивая. Да что об этом говорить! Вот когда я попал в детдом -
почувствовал себя человеком. Но я был переросток, ушел из шестого класса и
стал трактористом. С этого времени и пошла моя жизнь в гору: видно, неплохо
работал - сразу же выдвинули. Был ударником. Избрали членом бюро райкома. А
там поднялся я до бригадира трактористов. В позапрошлом году даже в Москву
на сельскохозяйственную выставку посылали. Без всякого бахвальства скажу -
не сыщешь в районе человека, который крепче меня держал бы руль трактора.
Красноречием не отличался, но и тому научили. На каждом собрании место мое в
президиуме. А если опоздаю - прямым ходом к столу, на свободный стул. Как
говорится - "кого бог возлюбил, тому во всем удача".
- Что-то не пойму, на что ты жалуешься, - сказал Ержан. - Выходит,
недоволен тем, что работал хорошо и авторитет себе заработал?
- Нет, так оно не выходит, товарищ командир. Не то плохо, что честно
работал, а то, что думал: "Нет во всей области другого такого орла, как
тракторист Какибай!" И только летом раскрылись мои глаза. - Какибай неловко
и натянуто рассмеялся. - Весеннюю вспашку выполнил на два дня позднее срока.
До этого я слышал, что некоторые бригадиры перегнали меня. Стыдно мне было,
понимаете - честь задели. Да что поделаешь! Прибыл в район на предмет
надлежащей взбучки и... оказался в числе передовиков. Думал я, думал и,
наконец, решил, что тут какая-то путаница. Пошел к директору и откровенно
говорю, что на этот раз ударник я липовый. Ждал, что он рассердится, а он
смотрит на меня и говорит: "Один год ничего не значит, оставайся на том