"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу автора

никакого дела нет. Своя рубашка ближе к телу, понимаешь ты это, Иван? И нам
с тобой о других думать не к чему. На то есть начальники, пусть они думают о
людях, за это им зарплата идет.
- Врешь ты все, друг милый. Зарплатой заботу не купишь. Забота, она из
нутра растет, из того, что люди совместно трудятся. К, примеру, меня
возьмем. Что во мне особого? Мужик как мужик. А гляди, меня всем колхозом
проводили. И после войны всем колхозом встретят. Потому что я - человек
незряшный. Каждая пядь колхозной земли моим потом смочена. А на тебя
поглядишь - кто ты есть? Прыгаешь по земле, как стрикулист пустой. Человеку
двух жизней не отпущено, еще пожалеешь.
- Не пожалею, мужик. Зачем мне твои две жизни? И половину-то жизни
война, глядишь, оборвет. - Добрушин резко поднял голову. - Точка. От твоей
философии живот пучит. Ты меня с моей линии не собьешь.
- Ладно, еще вспомнишь мои слова.
- Посмотрим. Стоп. Кажется, большая станция! - воскликнул Добрушин,
посмотрев в дверь. - Эй, Борибай, гони последние копейки! Разговорами сыт не
будешь.
- Понятливому человеку и хорошее слово - пища.
- Эту пищу оставь при себе. Я предпочитаю кое-что посущественней.
Кстати, и командира нет. Приглядел в санвзводе одну красотку и ходит как
потерянный. Что и говорить, грозного командира послал нам бог, - рассмеялся
Добрушин. - Я сейчас дельце сорганизую.
- Опять горяченького принесешь, черт лысый? - спросил Бондаренко
нестрогим голосом.
- Тсс... Ни звука! Сегодня день рождения Борибая, - сказал Добрушин,
подпоясываясь. Потом он обернулся к Борибаю:
- Итак, забрав последний наличный капитал, отправлюсь на ответственную
операцию. Она требует смекалки и отваги. А ты, тем временем, соображай
закуску.
- Но ведь ты же все деньги уносишь! - сказал Борибай.
- Что я слышу? А зачем у тебя голова на плечах? Ты солдат.
Следовательно, должен проявить находчивость.
Борибай послушно выпрыгнул из вагона и направился к маленькому
пристанционному базарчику. На деревянных прилавках, стоящих в три ряда,
русские женщины в широких кофтах, в платках, завязанных концами под
подбородком, разложили яйца, огурцы, сливочное масло, расставили ведра с
простоквашей; здесь и женщины-казашки, закутанные в джаулыки, либо в
безрукавных камзолах, в платках, узлом на затылке. Сбежавшиеся бойцы сразу
перемешались с базарным людом, поднялся громкий говор. Казалось бы, среди
базарного говора первым долгом услышишь голоса, выкрикивающие цену товаров.
Но этот базар скорее напоминал встречу двух аулов. Редко можно увидеть здесь
людей, которые хотели бы купить подешевле и продать подороже.
- Счастливого пути, братья!
- Уходят наши молодцы!
- Ешь, родимый, ешь, ничего для вас не жалко.
- Нет ли среди вас джигитов из Канды-агача?
- А у меня сын тоже служит. Бери, бери, сынок!
- Голубчик, не встречал ли джигита Курмантая? Он тоже в армии.
- Отведай, дорогой. Ведь в далекий путь едешь!
Громкие голоса не стихают.