"Тахави Ахтанов. Избранное, том 2 " - читать интересную книгу автора

третьего дня. Потом, подумав как следует, я пришел к выводу, что ты прав в
своей непримиримости. Если ты с такой суровостью спрашиваешь с меня за
вчерашнее, то, значит, за завтрашнее так же сурово будешь спрашивать с себя
самого. Гражданственность начинается вот с таких суровых вопросов.
Чиновников исполнительных и безответных много, а настоящих народных деятелей
что-то не очень.
Сказав это, Алиаскаров замолчал, но Касбулат чувствовал, что разговор
не окончен. Ему казалось, что секретарь, несмотря на внешнюю невозмутимость,
охвачен сейчас каким-то внутренним волнением. Он ждал.
- В юности передо мной было две дороги, - заговорил наконец Алиаскаров,
пристально глядя прямо перед собой, словно видел где-то в туманном далеке
свое распутье. - Одна из этих дорог - борьба за национальное освобождение,
за независимость. Лозунги националистов увлекали и меня.
Потом под влиянием одного товарища я начал изучать марксизм, Предо мной
открылись глубочайшие коренные социальные проблемы. Что толку, подумал я, в
красивых захватывающих лозунгах национального освобождения, если за ними не
стоит по сути дела никакой программы социальных преобразований, если
изжившее себя патриархальное общество, старый уклад, невежество и темнота
останутся без изменения? Посадить вместо колониальных администраторов своих
держиморд и на этом успокоиться? Я выбрал второй, марксистский, путь...
Мы очень торопились, Касбулат, мы работали, как на аврале. За этот
короткий срок мы сделали очень многое, но авральную работу трудно делать
аккуратно. Да, мы смело ломали старое, но и дров, как говорится, наломали
немало. Мы сделали главное - победили в классовой борьбе, но жертв было
много, очень много...
- Если нельзя обойтись без жертв, то надо думать о том, чтобы их было
как можно меньше, не так ли? - прервал его Касбулат.
- Ты прав. Я маленький человек, но от этого моя ответственность не
уменьшается. Ответственность не уменьшается сверху вниз. Когда все сваливают
на указания сверху, это только жалкие отговорки. Запомни, Касбулат,
послушание и исполнительность не всегда сочетаются с сознательностью. Что
там говорить, иногда между дисциплиной и сознательностью возникает
противоречие.
- Как избежать этого? - сразу же прервал его Касбулат.
Алиаскаров лукаво усмехнулся:
- Попробуй все свои указания и распоряжения проверять на себе. Как бы
тебе самому пришлось, если бы эти указания касались тебя. Так делают
ученые-медики, иногда ставят опыты на себе.
- А если я получу указания сверху?
Алиаскаров снова усмехнулся, но уже задумчиво:
- В этом случае гораздо сложнее.
Он замолчал, а Касбулат смотрел на него во все глаза. Прошло некоторое
время, прежде чем Алиаскаров сказал:
- Что я могу тебе посоветовать? В этих случаях каждый остается наедине
со своей совестью.
Слова эти заставили Касбулата глубоко задуматься. Алиаскаров же смотрел
на него задумчиво, оценивающим, но несколько оцепеневшим взглядом. Потом,
словно встряхнувшись, он снова тихо заговорил:
- Ты очень вспыльчив и горяч, Касбулат, но в этом нет ничего плохого.
Это у тебя от молодости. Мне нравится твоя искренность. В этом я вижу