"Тахави Ахтанов. Избранное, том 2 " - читать интересную книгу автора

тело истощенное, вислые пустые груди...
"Наверное, ей не больше сорока лет. Что с ней сделала жизнь!" - подумал
Касбулат. Ему стало жаль женщину, которая сейчас жалобно смотрела на них,
словно птица, попавшая в сети, захотелось утешить ее.
- Не нужно обижаться, женгей, - сказал он. - Подумайте о будущем вашей
дочери.
Женщина зарыдала. Она била себя кулаком по лбу, хриплым голосом
причитала:
- Ой, бедная моя головушка! Да кабы была я мерзавкой, злыдней, разве
осталась бы я вдовой! Всю жизнь отдала моей единственной, моей кровиночке.
Бога молила каждый день, а он, коварный, отбирает у меня моего жеребеночка.
А я-то, дура, думала, что к концу жизни увижу кусочек счастья. Что я тебе
сделала, коварный бог? Разве мало тебе моих мук?..
Обхватив голову руками и раскачиваясь, женщина заплакала с невыразимой
горечью. Гюльсум не выдержала и подбежала к ней:
- Апатай, не мучай себя, апатай! Все, что хочешь, сделаю, но не уйду от
тебя! Умру! Рабыней твоей буду!
Обнявшись, они заплакали вдвоем.
Выдержать это было трудно. Касбулат то вставал, то садился. Он даже был
готов махнуть на все рукой и убежать - пусть живут, как хотят. Но допустить
этого было нельзя. Он еще никогда не отступал перед трудностями. Жалость
унижает человека, вспомнил он. Надо думать о судьбе Гюльсум, о ее будущем.
Постоянные лишения и тяжесть одиночества вытравили из ее матери подлинное
понимание жизни. Единственным для нее светом в окне были пять домашних
скотов Саумалбая. Только об этом скудном, но, на ее взгляд, огромном
достатке она и мечтает. Что же делать? Касбулат был в полной растерянности.
Однако председатель аульного Совета оказался крепким парнем. Он даже
глазом не моргнул. Дождавшись, когда мать с дочерью выплачутся, он
заговорил:
- Знаешь, женгей, когда слов много, цена у них небольшая. Никто из нас
не может нарушать закон. Если ты выдашь замуж несовершеннолетнюю дочь,
отвечать придется не только тебе, но и мне. И ты это знаешь. Выходит, твою
дочь надо послать на учебу. Ты пойми, все заботы о ней государство берет на
себя. Советская власть ее не оставит. Вытри глаза и собирай дочь в дорогу.
Как ни странно, его слова сразу подействовали на женщину. Теперь она
смотрела на председателя покорным взглядом. Беспомощно озираясь, она
порывалась что-то сказать, но потом вздохнула и сказала дочери:
- Пойдем домой.
Касбулат боялся, что прощание обернется какой-нибудь дикой сценой, но
женщину словно подменили. Она была как будто в полузабытьи. Вместо того,
чтобы складывать нехитрое имущество дочери, она растерянно стояла на одном
месте и брала в руки то одну вещь, то другую. Вдруг она подняла шкуру,
заменявшую коврик, и понесла ее к дверям.
- Апа, куда ты ее несешь? - окликнула ее Гюльсум.
Мать с недоумением посмотрела на дочь и уронила шкуру на пол. Глаза ее
были сухими. "Лучше уж поплакала бы", - подумал Касбулат. Трудно было
смотреть на застывшее лицо женщины, и он отвернулся.
А вот рядом с Гюльсум сидит в телеге смуглый горбоносый мальчик лет
десяти по имени Тургай. Его история еще страшнее.
В аул этот он попал три года назад. Никому не известно ни место