"Тахави Ахтанов. Избранное, том 2 " - читать интересную книгу автора

- Ну как, кайным, увезешь маленькую Гюльсум учиться?
Из-за спины его с дикими криками выскочила мать Гюльсум.
- Ах ты, подлая доносчица, сплетница, тараторка несчастная! Кусок хлеба
тебе в глотку не лезет, когда ты видишь чужую удачу! Все равно Саумалбай не
возьмет тебя в жены!
"Информаторша" тоже не осталась в долгу. Она закричала резким
фальцетом:
- Сама ты подлючка несчастная! Малолетнего ребенка решила просватать!
Забыла, что сейчас Советская власть?! Засудят тебя, дуру окаянную! Сводница
проклятая, не лезь к Саумалбаю! Если хочешь знать, мы с ним поладили и любим
друг друга!
- Ах вот оно что?! Ты думаешь, если он один раз с тобой переспал, так
вы и поладили? Мужчина, как собака, не возвращается к кусту, где разок
помочился!
Поняв, что эта милая беседа затеяна всерьез и надолго, Касбулат
удалился. Всю дорогу до него доносились ожесточенные женские крики, и даже
возле сельсовета, находящегося за двадцать домов от места действия, был
слышен шум поединка.
В конторе сельсовета ему сказали, что девочке пошел четырнадцатый год,
Оказывается, мать решила выдать ее замуж за одного вдовца, зажиточного
единоличника Саумалбая.
Вызвали мать с дочерью. Касбулат вместе с председателем принялись
увещевать еще дрожавшую от злости женщину, но она была непримирима:
- Может, это вы родили этого ребенка, а не я? Что, я ее возраста не
знаю? Если уж вы мне не верите, вот вам свидетельство.
Безграмотно накарябанное на тетрадном листке свидетельство тем не менее
доказывало, что Гюльсум в этом году исполнялось семнадцать лет. Странно
было, что краткий текст свидетельства был написан в самом верху листочка, а
печать помещалась внизу. Подпись прежнего председателя сельсовета тоже была
внизу, возле печати. Начертана подпись была не латинским, а еще арабским
шрифтом, и это тоже было странно.
Председатель долго вертел в руках эту бумажку и пристально разглядывал.
- Это подпись Нагишбая, - задумчиво произнес он наконец и повернулся к
женщине. - Когда было выдано свидетельство?
Женщина замялась:
- Да что я помню, что ли? Откуда мне взять такую память? Выдано так
выдано.
- Все ясно, - сказал председатель. - У меня и раньше были подозрения, а
теперь мне ясна суть Нагишбая. Это белая печать.
Выражение "белая печать" Касбулат слышал впервые. Председатель объяснил
ему, что Нагишбай, видно, хорошо усвоил традиции волостных старост еще
царских времен. На чистых листках он ставил печати, а потом при надобности
заполнял их.
- Бумага эта фальшивая, - сказал председатель женщине, - а человека,
который вам ее выдал, мы привлечем к ответственности.
- Ну, что вы на это скажете? - спросил Касбулат.
Женщина озадаченно смотрела то на него, то на председателя. Касбулат
подумал, что она была когда-то, да и не очень давно, совсем не дурна. Теперь
ее широкоскулое, по-казахски красивое лицо стало словно дубленым, серые
глаза помутились, вокруг зрачков желтизна, лоб и щеки изборождены морщинами,