"Гидеон Эйлат. Бич Нергала " - читать интересную книгу автора

командир предал. Я подъехал к пехоте, там ужас что творится, в каждого будто
демон вселился, они буйствуют и режут друг друга. В жизни такого не видал!
Апийские трупоеды зарубили пять-шесть десятков и повернули назад, видно,
испугались, что на них перекинется порча. Клянусь пресветлым Митрой, тут не
обошлось без колдовства.
- И агадейской интриги, - добавил тысяцкий из знатного рода, издавна
дарившего Нехрему военачальников и дипломатов. Родной дядя этого воина,
бывший посол в Агадее, не так давно отошел от дел и немало поведал о чудесах
этой маленькой горной страны; подчас в его голосе звучало восхищение.
Тысяцкий, человек более практического склада ума, дядиных восторгов не
разделял; традиционные причуды агадейских монархов внушали ему только
тревогу. - Ты догнал Дазаута?
- Нет. - Павлан потупился, изображая пристыженность, которой не
испытывал. - У него скакун из конюшен Токтыгая. Чистых туранских кровей.
- И гирканцев ни слуху, ни духу, - задумчиво произнес тысяцкий. -
Неужели и они продались? - И сам же ответил: - С них станется. Та же порода,
что и апийцы. Канюки степные. - Он вдруг напрягся и с тревогой посмотрел на
Павлана: - Ты видел апийцев, которые напали на пехоту?
- Видел.
- Сколько их было?
- Сотня, может, чуть больше.
- А на холме - от силы полтораста. - Сотник помолчал, подсчитывая в
уме. - Позавчера в лагере их было тысяч пять - значит, четыре с половиной
ушли. Куда? В Ап?
Павлан вздрогнул и схватился за нагайку.
- К нам в тыл! Штурмуют крепость! Назад! Скорее!
Несколько минут вокруг него царила сумятица. Затем блистательная
нехремская конница, самая дорогая и любимая игрушка Токтыгая, гремя тысячами
копыт, понеслась к Бусаре, а следом, жалобно скрипя под тяжестью
искалеченных солдат, двинулись боевые колесницы.
С вершины чадящего холма их провожал бесстрастным взглядом всадник в
серых доспехах.

Глава 3

Каждый раз, когда Ибн-Мухур входил в Поющую Галерею, его сердце на миг
восторженно замирало, а затем начинало биться в неровном праздничном ритме,
как на шумном пиру среди друзей детства, после кубка-другого золотого
аргосского вина. Подпружиненные плитки из оникса, благородного жадеита и
драгоценного афгульского лазурита, подаваясь под стопой, шевелили крошечные
колокольчики в полусферических полостях, которые усиливали звуки. Песня
колокольчиков взлетала под своды зала и там повторялась удивительно звонким
эхо - о сем позаботился талантливый зодчий, прославивший свое имя еще
строительством зиккуратов Дамаста. Восхищал и узор мозаичного пола, особенно
в солнечные дни, когда в Галерее бывало много гостей; шевелясь, плитки щедро
разбрасывали по стенам радужные лучики.
Давно ушел в небытие тот знаменитый строитель - своей смертью,
благодаря золоту Агадеи. Уже в преклонные годы соблазнился ои посулами
коварного узурпатора и бежал из Дамаста, от сурового и своенравного владыки,
к новому пришлому королю злосчастной Пандры. Но там он не задержался - Сеул