"Гидеон Эйлат. Бич Нергала " - читать интересную книгу автора

блиставший... Грубая, самонадеянная скотина, бандит с большой дороги,
возомнивший себя стратегическим гением!
Дазаут не поверил, что основные силы Каи-Хана, потрепанные в Лафатском
сражении, отступают к апийской границе, чтобы расположиться в нескольких
селеньях на отдых. Конечно, война на измор - не в обычае разбойников, их
тактика - внезапный налет и бегство с добычей. Так бывало всегда. Апийцы
вторгались в Нехрем, грабили деревни, иногда даже захватывали город -
злосчастный Лафат, к примеру, они сжигали раз в полста лет, - но всякий раз
уходили, собрав более-менее солидную добычу. А то и ее бросали, заслышав
грохот нахремских колесниц, боевой клич немногочисленных, но превосходно
вооруженных и отчаянно смелых конников, гортанные вопли смуглых гирканских
лучников, с незапамятных времен верой и правдой служащих нехремским
властителям.
Но сейчас в проклятого Каи-Хана будто Нергал вселился, а в его старшего
брата Авал-Хана - кровожадный Нинази. Братьям-разбойникам наскучило держать
в страхе границы благословенного Нехрема и некогда богатой Пандры, им
подавай выход на Великий Путь Шелка и Нефрита, пролегающий через оба эти
государства. "Пролегающий" - это, конечно, сильно сказано, тут лучше
подходит слово "задевающий", но все-таки кое-какие деньжата с этого Пути
оседают в сокровищницах Токтыгая и Сеула Выжиги, пандрского деспота... Опять
негодное слово! Какое там - оседают, их едва хватает на жалованье солдатам,
на парады конницы, на царские охоты. Токтыгай еще худо-бедно латает дыры в
хозяйстве, а Сеул, залетный авантюрист, с шемитским коварством забравшийся
на престол древнейшей пандрской династии, - вот уж кто не пожалел усилий,
чтобы ободрать подданных, как липку. Говорят, он ободрал даже собственный
трон, не то что драгоценных камней - позолоты на нем не оставил. Зато
бесчисленная родня так и снует между Пандрой и Вендией, несложно догадаться,
куда девается награбленное. Видно, не мечтает скромняга Сеул о собственной
империи, а мечтает об уютном дворце под мирной сенью пальм и магнолий, о
назидательных беседах в кругу младых и любопытных... Мечтает нянчить внуков,
не опасаясь, что какой-нибудь народный мститель, исполненный черной
неблагодарности, перережет им глотки.
Крепкая рука Дазаута сильнее сжала рукоять сабли, томящейся в ножнах из
чеканного серебра. Настоящего бы правителя Нехрему, чтобы вернул былую
славу, чтобы отнял власть у тех, кто никоим образом ее не заслуживает.
Два-три глубинных рейда, два-три полета бронзового копья до нищих вражеских
столиц, а после дело за политикой, за династическими браками, за сатрапами,
послушными нехремской воле. И тогда можно будет попристальнее взглянуть на
южную границу, за которой - во всей своей красе и блеске - Путь Шелка и
Нефрита, великий дар богов не самым достойным из смертных...
Справа, на севере, молодой полководец видел темный колышашийся лес. Не
стволы - крепкие длинные щиты, не ветви - мечи и копья в мускулистых руках.
Регулярная тяжелая пехота. Ни одного наемника, все командиры из родовитых
нехремцев. Пехота - левая рука Токтыгая, правой заслуженно считается
конница. Старик недолюбливает чужеземцев, вот и Конана, искателя
приключений, чья слава от диких северных стран долетела, наверное, до самого
Кхитая, поставил над отрядом наемных клинков, над продажным сбродом, не
знающим ни чести, ни верности... И ведь не зря, рассудил Дазаут, в который
раз поражаясь стратегической мудрости - или все-таки житейской хитрости? -
старого пьяницы и прелюбодея. Если б зависело от Дазаута, он бы сразу