"Акрам Айлисли. Люди и деревья (трилогия)" - читать интересную книгу автора

Люди видели.
- Неужели? - с бесконечным удивлением по-русски спросил председатель
сельсовета и начал увещевать Мукуша.
...Неизвестно, сколько продолжался бы этот разговор, но, видимо, дяде
Муртузу надоело - он подошел к Мукушу, сорвал с него одеяло и отбросил в
сторону.
Председатель сельсовета недовольно поморщился, да и дядя Муртуз,
наверное пожалел о своем поступке, - Мукуш лежал на кровати в чем мать
родила. Правда, он нисколько не смутился. Натянув одеяло, сел и, уже не
кашляя, спокойно спросил:
- А чего это ты меня, Муртуз, в солдаты провожаешь? Сам-то не больно
туда стремишься.
- Я?! - дядя Муртуз грозно рванулся к Мукушу. - Я не Гитлера здесь
поджидаю! Я государству каждый год пять тонн коконов даю! Тысячу килограммов
шерсти! Вагоны зерна на фронт гоню! Нужно будет, и я пойду на фронт! Только
сначала я тебя туда отправлю, потому что без меня вы, кулачье недобитое,
живьем колхоз сожрете!
- Сам ты его живьем жрешь!
Дядя Муртуз ничего не ответил, только потемнел с лица. Сцепив за спиной
руки, он прошелся по комнате, сорвал с распустившейся в горшке розы
лепесток, пожевал его и выплюнул прямо в лицо Мукушу.
- Ладно! Все! Не одумаешься до завтра - уполномоченного пришлю. К
ослиному хвосту привяжем - и волоком в военкомат! Пойдем, Абуталиб, нечего с
ним болтать!
Они вышли на крышу, покачали головами, глядя на тетю, хлопотавшую возле
самовара, и медленно спустились по лестнице. Мукуш вытащил из-под подушки
штаны, рубаху, оделся и подошел к окну.
- Надо же... - бормотал он, глядя вслед уходящим, - И этого ублюдка мой
отец своим хлебом выкормил!..
К кому из гостей относились эти слова - к дяде Муртузу или председателю
сельсовета, - я так никогда и не узнал.
Вошла тетя с самоваром в руках, поставила его у окна; Мукуш ходил из
угла в угол. Тетя заварила чай, разлила его по стаканам; из стаканов
поднимался легкий парок. Тетя поправила фитиль в лампе, поставила возле
самовара - потрескивала лампа, шумел самовар, мы молчали...
Тетя принесла ужин, достала из ниши тарелки.
- Ну вот, радуйся, - сказал Мукуш, - ухожу.
Тетя молча раскладывала еду по тарелкам.
- Пусть лучше пуля убьет, чем день и ночь рожу твою злую видеть!
Тетя ничего не ответила.
- И что ты за человек! Как пришла сюда, словно камень черный навалился.
Сгубила ты мою жизнь.
- Сам сгубил, - бросила тетя.
Мукуш метнул на нее злобный взгляд, подошел к окну...
- Все сожгу! Все! Соломинки тебе не оставлю!
- Жги.
Тетя Медина придвинула мне тарелку, велела есть. Я не мог - что-то
торчало в горле.
Опять стало тихо. Потрескивал фитиль в лампе, шумел у окна самовар...
Мукуш, не переставая, ходил по комнате. Из стаканов уже не подымался