"Акрам Айлисли. Никудышный" - читать интересную книгу автора

горит яркий свет, ходят люди. Самур старался не смотреть туда, на небо
смотрел, на луну, на белеющие возле нее прозрачные облака, потому что там, в
этой прозрачной белизне, была прохлада...
И ясность была в этой белизне, удивительная ясность. И в сознании
Самура, выпившего пока лишь одну из своих пяти бутылок, была та же
удивительная ясность. Он словно бы потерялся, пропал, а теперь вдруг заново
обрел себя в этот поздний час, перед этим пивным павильоном, пораженный
открывшимся ему миром, Самур не помнил, зачем он в этом городе, где должен
ночевать...
Был он, был прилавок, на котором стояли его бутылки, и была луна
посреди неба, такая луна, что на всей земле не было для него этой ночью
никого дороже и родней. Еще был где-то Бузбулак, там тоже светила луна, и
белый, как молоко, лунный свет разлит был на бузбулакских земляных кровлях.
Мягкие, плоские, гладкие, они белели в свете луны. Как хорошо, что майка на
продавце была белая... И как хорошо, что не разделся он в той бане, не отдал
выжаривать белье...
Вокруг луны, стоявшей посреди неба, светились прозрачные, легкие
облака. И, наслаждаясь прохладой, исходящей от этих облаков, Самур видел
Бузбулак, словно дремлющий в лунном сиянии, и бакинская комната Алекпера
представлялась ему адом. Он старательно отгонял мысль о ней, потому что
каждый раз, когда в памяти возникали тюфяки с ржавыми пятнами от
раздавленных клопов, по спине у Самура пробегала дрожь, а к горлу подступала
тошнота; похожее ощущение испытывал он, вспоминая коменданта общежития...
Коменданта он больше не увидит - об этом и речи не может быть.
А вот Алекпер - другое дело, тут уж никуда не денешься. Месяца через
два, а может, и через две недели он явится в Бузбулак и со значительным
видом - как-никак денежный человек! - будет разгуливать по улицам, а
бузбулакские невесты будут значительно на него поглядывать. И как-нибудь
вечерком один из бузбулакских стариков будет попивать чаек в одном из домов,
где есть девушка-невеста, и, попивая чаек, будет расхваливать Алекпера;
ушлый парень, скажет он, - деловой, сообразительный, в городе жил, не чета
здешним... Получив положительный ответ, старик уйдет, а одна из бузбулакских
девушек до утра не сможет заснуть от счастья. И ведь что удивительно:
девушка эта так никогда и не узнает, что нет ей сна из-за того самого
Алекпера, что ворочается сейчас в адской духоте комнаты на грязной постели с
ржавыми пятнами от раздавленных клопов...
За несколько недель, проведенных в Баку, Самур этой ночью впервые
ощутил себя свободным и независимым; не спеша потягивал пиво, потому что те
двое в железнодорожной форме, негромко беседовавшие за столиком, тоже не
спешили; и буфетчик никуда не спешил: сидел в своей белоснежной майке на
низенькой табуреточке и глоток за глотком отхлебывал чай из маленького
стаканчика... И какое-то чудо: потягивая пиво в этом павильоне за вокзалом,
Самур не пьянел, не наливался тяжестью, а наоборот, ему делалось все легче,
все приятней, все ясней становилась голова. Впервые в жизни он как следует
увидел Бузбулак, целиком увидел, со всем, что в нем есть: и деревья, и
кустики, и скалы, и камни, и реки, и родник, и даже тени от деревьев... В
лунном свете белеют верхушки деревьев, а внизу под ветвями тьма... Люди спят
на айванах, на крышах, во дворах - кто под каким деревом, даже это он видел.
В такое время, если кто и спит в доме, так только Хашим, и Самур видел, как
брат лежит, вытянувшись на широкой кровати рядом с женой Нубар, повернувшись