"Майкл Александр Айснер. Крестоносец " - читать интересную книгу автора

обязанности помощника, я проводил дневные часы - между службами
"последование шестого часа" и "последование девятого часа" - в покоях
аббата. Я вел его переписку, составлял протоколы важных встреч, напоминал
аббату о праздничных днях литургического календаря. Еще я считал и
сортировал монеты в казне - они струились сквозь мои пальцы, как прохладная
весенняя вода. Когда мне исполнилось пятнадцать, аббат Педро назначил меня
своим помощником на следующие два года, признав тем самым мою преданность и
благоразумие. Он часто делился со мной мыслями о других обитателях
монастыря.
Согласно обычаю, привратник проводил Франциско в покои аббата.
- Входи, сын мой, - обратился аббат Педро к Франциско, который не
очень-то спешил переступить через порог. - Добро пожаловать в Санта-Крус.
Сцена приветствия вновь прибывших повторялась здесь много раз. Бывали
среди новичков и высокие, и низкорослые, и толстые, и худые. Но на лице
каждого неизменно выражалось самодовольство и неприкрытое осознание своей
исключительности - исключительности детей, рожденных в знатной семье.
Иногда, если то были вторые или третьи по старшинству сыновья, вынужденные
принять постриг, к этому выражению примешивалось легкое презрение -
свидетельство горькой несправедливости их участи. Знатные фамилии отдавали
младших сыновей в лоно церкви, чтобы избежать дележа наследства - в таком
случае младшие дети не претендовали на землю, но вели жизнь, достойную их
знатного происхождения, что способствовало духовному обогащению их
родителей.
Когда Франциско все же вошел, я поднялся с места и тут же отметил про
себя, насколько он отличается от остальных.
Он рассеянно улыбался. Точнее, то была полуулыбка - левый уголок его
рта был приподнят, левый глаз слегка прищурен; вторая же половина лица
Франциско оставалась мрачной. Правый его глаз словно сосредоточился на неких
тайных переживаниях, и это придавало лицу юноши печальное, чуть насмешливое
выражение, как будто его забавляли собственные страдания.
Казалось, подобная манера держаться привела аббата Педро в некоторое
замешательство. Он целую минуту не сводил с Франциско глаз, прежде чем
заговорить.
- Я благодарю Господа за то, что Он посчитал меня достойным принять над
тобой опеку, - наконец произнес аббат.
Франциско не сводил мрачного взгляда с окна. Аббат подвинулся влево,
пытаясь попасть в поле его зрения.
- Как тебе хорошо известно, Франциско, - продолжал аббат, - монастырь
наш обязан своим существованием щедрости твоей семьи. Монкада всегда ценили
священный труд цистерцианского ордена. Наши бенедиктинские братья и
сестры, - таким вступлением аббат Педро неизменно приветствовал вновь
прибывших, - слишком возлюбили злато и серебро, тогда как Христос был
человеком "камня и дерева", Франциско. Цистерцианцы стараются возродить
первоначальную чистоту взглядов святого Бенедикта. Наши бенедиктинские
братья носят черные одежды, мы же носим небеленые - символ непорочности
слова Христова и нашей миссии. Наши монастыри строги и просты: никаких
излишних украшений на стенах - ведь украшения отвлекли бы внимание от молитв
и созерцания. Мы избегаем новой моды - вставлять цветные стекла в окна
церквей. Если свет Господа совершенен, зачем искажать его лучи?
Аббат Педро с надеждой посмотрел на новичка, но Франциско явно не