"Чингиз Айтматов. Белое облако Чингисхана (Знамя, 1990, № 8)" - читать интересную книгу автора

* * *

Идя походом на завоевание Запада, ведя за собой через великие азиатские
пространства народ-армию, Чингисхан в сарозекских степях учинил казнь -
предал повешению воина-сотника и молодую женщину-золотошвейку,
вышивальщицу триумфальных шелковых знамен с огнедышащими драконами на
полотнищах...
К тому времени большая часть Азии была уже под пятой Чингисхана, поделена
на улусы между его сыновьями, внуками и полководцами. Теперь на очереди
стояла участь краев за Итилем (Волгой), участь Европы.
В сарозекских степях была уже осень. После дружных дождей пополнились
водой пересохшие за лето озерца и реки - значит будет чем поить коней в
пути. Степная армада поспешала. Переход через сарозекские степи считался
наиболее трудной частью похода.
Три армии - три тумена по десять тысяч воинов - двигались впереди, широко
развернув фланги. О мощи туменов можно было судить по их поступи - по
зависшей на многие версты по горизонту, как дым после степного пожара,
пыли из-под копыт. Еще два тумена с запасными табунами, обозами и яловыми
стадами на каждодневный убой следовали позади - в этом можно было
убедиться, оглянувшись, - там тоже вилась пыль в полнеба. Были еще и
другие боевые силы, которые нельзя было увидеть из-за их удаленности от
этих мест. К ним надо было скакать несколько дней - то были правые и левые
крылья, по три тумена в каждом крыле. Те войска двигались самостоятельно в
сторону Итиля. К началу холодов предполагалась на берегу Итиля встреча в
ханской ставке командующих всех одиннадцати туменов с тем, чтобы
согласовать дальнейшие действия и двинуться по льду через Итиль в богатые
и славные страны, о покорении которых грезил Чингисхан, грезили его
полководцы и каждый всадник...
Так двигались войска в походе, не отвлекаясь, не задерживаясь, не теряя
времени. И с ними в обозах были женщины, и в этом заключалась беда.
Сам Чингисхан с полутысячью стражников - кезегулов и свитой - жасаулами,
сопровождавшими его в пути, находился в середине того движения, как
плывущий остров. Но ехал он особняком - впереди них. Не любил Повелитель
Четырех Сторон Света многолюдья возле себя, тем более в походе, когда
следует больше молчать, смотреть вперед и думать о делах.
Под ним был любимый иноходец Хуба, прошедший у хана под седлом, быть
может, полсвета, сбитый и гладкий, как галечный камень, могучий в груди и
холке, белогривый и чернохвостый, с ровным, шелковым ходом. Два запасных
коня, не менее выносливых и ходких, шли налегке в сияющей отделкой ханской
сбруе, ведомые верховыми коноводами. Хан менял коней на ходу, как только
лошадь начинала припотевать.
Но самым примечательным было не окружение Чингисхана - бесстрашные
кезегулы и жасаулы, жизнь которых принадлежала Чингисхану больше, чем им
самим, - на то они и отбирались, как лезвия клинков, один из ста, - и не
их отменные верховые кони, редкостные, как самородки золота в природе.
Нет, примечательным в том походе было совсем другое. Над головой
Чингисхана всю дорогу, заслоняя его от солнца, плыло облако. Куда он -
туда и облако. Белая тучка, величиной с большую юрту, следовала за ним,
точно живое существо. И никому невдомек было - мало ли тучек в вышине, -