"Чингиз Торекулович Айтматов. Материнское поле" - читать интересную книгу автора

название". А Джайнак спорит. "Ты, - говорит, - ничего не понимаешь".
Суванкул тогда покачал головой, усмехнулся.
- Верно, такой уж он нетерпеливый уродился. А название улицы он таки
правильно придумал. Ведь все это стройки новых, молодых хозяев. Растем,
прибавляется народ из года в год. В аиле уже не вмещаемся, новые улицы
застраиваем. Это хорошо. Ну, а когда улица станет, то посмотришь, сын твой
будет прав...
В тот час, когда мы вели этот разговор, мы не подозревали, что ночь
эта была самая проклятая из всех ночей...


3

Подними голову, Толгонай, возьми себя в руки.
- Хорошо. Что же мне остается делать? Постараюсь. Ты помнишь, земля
родная, тот день?
- Помню... Я ничего не забываю, Толгонай. С тех пор как стоит мир,
следы всех веков во мне, Толгонай. Не вся история в книгах, не вся история
в людской памяти - она вся во мне. И жизнь твоя, Толгонай, тоже во мне,
моем сердце. Я слышу тебя, Толгонай. Сегодня твой день.


4

На другое утро солнце еще не всходило, мы приступили к работе. В тот
день мы начали жать новую полосу, хлеба на самом обрыве у реки. Полоска
была такая, что комбайну не развернуться, а колос уже сухой стоял - с краю
всегда раньше поспевает. Только мы развернулись цепочкой, сжали снопа по
два, как вдруг на той стороне показался скачущий всадник. Он выскочил из-за
крайних дворов Заречья и, оставляя за собой хвост пыли, поскакал прямиком,
через кустарники, через камыши, точно за ним кто гнался. Конь вынес его на
прибрежный галечник. Но он, не сворачивая, погнал коня прямо по камням к
реке. Мы удивленно разогнули спины: что за нужда гонит этого человека,
почему он не сворачивает к мосту, который был ниже верстах в двух по
течению? Всадник оказался русским парнем. Он с ходу понукнул рыжего жеребца
к воде, и мы все замерли: что он, ищет гибели? Разве можно в такое время
шутить с рекой: при разливе не то что коня - верблюда унесет, костей не
соберешь.
- Э-эй, куда ты, остановись, остановись! - закричали мы.
Он что-то кричал нам, размахивая руками, но из-за гула реки ничего не
разобрать, слышно было только протяжное:
- ...а-а-а-а...
Мы ничего не поняли. И тогда он вздыбил рыжего жеребца и, нахлестывая
плетью, бросил его в стремнину. Вода сразу подхватила всадника. Среди
бурунов только мелькала голова коня с прижатыми ушами и оскаленной мордой.
Всадник обеими руками уцепился за гриву. Фуражку снесло с его головы, она
закружилась на волнах. Мы метались по обрыву. Вода быстро уносила всадника,
но он, приноровясь к течению, наискось пробивался к берегу. Его снесло
далеко, и вышел он на берег ниже мельницы. Все мы облегченно вздохнули.
Одни восхитились смелостью всадника, хвалили его: "Молодец!" - кто-то