"Чингиз Торекулович Айтматов. Верблюжий глаз" - читать интересную книгу автора

Он направился ко мне сначала медленно, а потом заспешил. Я протянул
ему на ладони эту золотистую, красивую вещь.
- А ну! - Он недоверчиво взял в руки мою находку и, разглядывая, потер
ее о рукав. - Да откуда ему быть здесь, золоту? - проговорил он подавленным
голосом, бледнея при этом как от внезапно нахлынувшего страха. - Не может
быть, - с усилием усмехнулся он, выколупывая ногтем землю из зазубринок, и,
не глядя мне в глаза, с явным неудовольствием вернул обломок.
- А почему бы нет! - запальчиво возразил я. - Смотри, какой тяжелый, в
нем граммов восемьсот. В двенадцатом веке здесь жили монголы, а перед тем
как прийти сюда, они захватили Китай и вывезли оттуда много золота. Вот так
оно могло попасть и сюда! - Я говорил это потому, что мне очень хотелось,
чтобы моя находка оказалась золотом. Увлеченный этим желанием, я продолжал
фантазировать, убеждая в своей правоте и себя и ошеломленного, ошарашенного
Абакира. - Ты знаешь, сколько веков оно пролежало под землей? Другой металл
давно бы съела ржавчина, а это сохранилось, потому что чистое золото. Тут,
на Анархае, когда-то сталкивались племена кочевников. Знаешь, какие тут
бывали побоища. Ханские мечи ковались в те времена с золотыми рукоятками.
Этот обломок и есть золотая рукоять ханского меча. Вот возьми сам - видишь,
как удобно держать.
Абакир взял обломок, подержал его, взвесил на руке.
- Хоть и не золото, а надо показать знающим людям, просто для
интересу! - Он положил обломок в карман. - Ты его можешь выронить с
плуга-то. Пусть у меня полежит.
- Ну ладно, - согласился я.
Абакир пошел к трактору, поглаживая отяжелевший карман.
Мы двинулись дальше. Я думал о том, как отвезу свою находку учителю
Алдиярову на память. У него собрано много таких вещиц. И он, конечно,
расскажет в связи с моей находкой что-нибудь интересное. Потом я устал и
забыл про свое золото. Меня донимало неравномерное движение трактора.
Как-то странно вел сейчас Абакир машину: то нерешительно замедлял ход, то
рвал с места, оглушая меня ревом мотора. Черный дым вырывался из выхлопной
трубы и ложился мутным, чадным облаком на пашню, лез под плуг и лемеха.
Так проработали мы до конца дня. Солнце село, но было еще светло.
Абакир несколько раз оглядывался через плечо из кабины, бросая на меня
какие-то неопределенные взгляды. Но вот он остановил трактор.
- Иди сюда! - он махнул мне рукой.
Я поднялся в кабину. Абакир был бледен, глаза его растерянно бегали.
Утирая пот со лба, он сказал сквозь шум мотора:
- Докричаться не было сил. Ты иди, установи рычаги, а потом
возвращайся, садись, поведи сам немного. Нездоровится мне, плохо что-то. Я
пройдусь по воздуху, может, полегчает...
- Иди, иди, - ответил я.
Пока я сбегал к плугу и вернулся, Абакир уже сошел на землю. Он весь
как-то сразу потускнел, точно бы слинял. Молча побрел он в сторону, сильно
ссутулившись.
"Да он, кажется, тяжело заболел. С животом, наверное, неладно, вон как
схватило", - подумал я и, включив сцепление, тронул трактор с места.
Трактор пошел ровным, напряженным ходом. Опять он был подвластен моей
воле. Как и каждый раз, я волновался, стараясь точно управлять машиной. Я
развернулся в конце загона и пошел в обратную сторону. Сумерки уже