"Чингиз Торекулович Айтматов. Лицом к лицу" - читать интересную книгу автора

Атамой!.." Бедная Тотой, она еще не знает, какое горе свалилось на ее плечи!
Извещение о смерти Байдалы хранилось пока у Мырзакула. У киргизов не принято
гово-рить о таких вещах сразу. Время, когда сказать, должны определить
старики. Вместе с похоронной бумагой в адрес правления колхоза пришло письмо
от командира полка.

* Атамой - от слова "ата" - отец.
** Эсил кайран - выражение, употребляемое мужчинами при оплакивании
ближнего.

Он писал, что подразделение пошло в атаку и оказалось зажатым в узкой
полосе между берегом Волги и заминированным проволочным заграждением.
Положение создалось безвыход-ное, люди гибли под пулеметным огнем, никто не
осмеливался первым приблизиться к минному полю. И вот тогда Байдалы по
своему почину бросился на проволоку. Мины взорвались, образовав проход. Враг
был выбит с позиций.
Выслушав это письмо, аксакалы, собравшиеся в доме Мырзакула, почтили
память земляка молчанием. Долго длилось это молчание. Молча читали молитву.
- Ииех! - наконец вздохнул почтальон Курман и насунул тебетей на
глаза.- Умел он беречь воду, руки были золотые... Где Байдалы проведет воду,
там всегда хлеб родит... Да, вот! А детишки его проходу мне не давали:
"Курмаке, когда привезешь письмо от отца?" Я все обещал в базарный день, и
они верили. А оно вон как обернулось... Ну что ж, судьба народа - судьба
батыра!
Мырзакул спросил у аксакалов совета, как поступить с извещением о
смерти Байдалы. "Раз уж пришла бумага начальника, что погиб, тут ничего не
поделаешь,- ответили старики.- Но ты, Мырзакул, послушайся нас. В такую
тяжелую годину, когда Тотой носит детишек в зубах, как щенят, спасая их от
голода, не смеем мы сказать ей о смерти мужа. Если у Тотой опустятся руки,
что будет с ее детьми? Нет, не можем мы лишить ее последней надежды. Лучше
отложить это дело до осени: соберем урожай, пусть народ немного насытится.
Вот тогда известим округу о гибели нашего батыра и всем аилом справим
поминки с подобающими почестями..."
Весь аил нашел это решение стариков разумным. До осени никто не имел
права заговорить о смерти Байдалы. Но женщины в табачном сарае не утерпели,
всплакнули украдкой: ведь Тотой ничего не знает.
Ночью пришел Исмаил, и Сейде рассказала ему о судьбе их соседа Байдалы.
Исмаил на это ничего не сказал, только непонятно пожал плечами. Бог знает, о
чем он думал. Может быть, в душе пожалел Байдалы, а может быть, и нет. Даром
он, что ли, в бегах, даром, что ли, бережет свою жизнь? А Байдалы, очертя
голову, бросился на мину. Ну и погиб. Так оно и должно было случиться. Нет,
лицо Исмаила непроницаемо, он не скажет ничего.
Молча выхлебав большими, гулкими глотками полную чашу похлебки, Исмаил
недовольно буркнул: - Еще есть?
"Куда уж ему тут горевать по другим? Сам день и ночь на холоде, глаз не
смеет показать, да к тому же день сыт, день голоден..." - думала Сейде,
оправдывая Исмаила.
Проводив его, она долго не могла уснуть. Ветер свирепо швырял в окно
снежную крупу, продрогшая собака где-то на окраине плаксиво тявкнула раза
два и загнусавила: "Су-у-у-ук! Су-у-у-ук"*. Сейде бросило в дрожь. Ей жутко