"Чингиз Торекулович Айтматов. Плач перелетной птицы" - читать интересную книгу автора

мальчик, склонившийся над ним, дрожа и плача, вглядываясь при колеблющемся
пламени костра в движения коченеющих губ, понял, о чем его речь. Он уловил
два слова:
- Что... Талчуй.
И, поняв их смысл, заплакал, кусая губы, а потом громко зарыдал и
громко говорил, не в силах удержать рыданий:
- Нет, отец, нет никаких вестей! Я не могу тебя обманывать! Ничего не
известно. Я здесь один. Ты слышишь? Мне страшно. Не умирай, отец, не умирай.
Скоро вернется мать, скоро вернется мать...
Дошли ли до сознания умирающего слова сына или нет - никому не знать.
Он скончался в то же мгновение с открытыми глазами. И когда это случилось,
когда молниеносная тень смерти сделала лицо отца чужим и страшным, мальчик в
ужасе выскочил из юрты и, сам того не сознавая, в отчаянии и страхе пустился
прочь. Он бежал куда-то, крича и рыдая, а за ним, испуганно поджав хвост,
скакал гончий пес Учар. Элеман пришел в себя, лишь натолкнувшись на бушующий
берег Озера. И здесь остолбенел, остановился. Иссык-Куль в ту ночь ярился,
раскачивался в кипящих бурунах и волнах. Но сверху до слуха Элемана
донеслись иные звуки - сплошной гам. Он поднял голову и увидел в
рассветающем сером небе невиданное скопище птиц. Тьма-тьмущая. Они кружили
широкими кругами над Озером, они набирали высоту, чтобы преодолеть горные
хребты впереди. Вот они сделали последний круг, растянулись рекой и, взмывая
все выше и выше, двинулись в сторону Боомского ущелья, за перевал, в сторону
Талчуя. Мальчик понял, что они улетели далеко и надолго, что на пути у них
лежит Талчуйская долина, а дальше - неведомые дальние края, и он закричал
изо всех сил, превозмогая себя:
- Наш отец умер! Передайте брату Койчуману - наш отец умер! Отец
умер, умер, умер!..

x x x

Мы летели долго над горами. На перевале сильный ветер гнал навстречу
аспидно-темные, клубящиеся тучи. Вначале брызнул дождь, затем ударил секущий
снег, и наши намокшие перья стали оледеневать, стало тяжело лететь. Наша
стая повернула назад, за нами и другие, и снова закружили мы с криком над
озером, и здесь, кружа и набирая все большую высоту, мы снова двинулись в
путь, в этот раз высоко над горами и над тучами, и утром, когда солнце
взошло нам вдогонку лучами, мы одолели перевал и увидели, как расступилась
внизу далеко и широко Талчуйская долина. О благодатный Талчуй, долина,
уходящая в просторы великих степей, вся она от края и до края была залита
солнечным светом, земля уже зеленела травой, а деревья стояли с почками,
набухшими, как животы жеребых кобыл.
Извиваясь, серебрясь, посреди долины протекала река Чуй, и наш путь
лежал по руслу этой реки. Истосковавшимися кликами мы приветствовали долину
с небес и постепенно снижались вдоль реки, спускались поближе к земле, ибо
впереди, по течению, на раздольном, камышовом разливе предстоял наш первый
привал на великом неизменном пути птичьих караванов. Здесь мы должны были
отдохнуть, покормиться и снова двинуться в дорогу. Однако судьбе не угодно
было дать нам обычный приют.
Тормозя крыльями и хвостами, наши стаи череда за чередой приближались к
заветному разливу, когда внизу открылась картина людского побоища. То было