"Игорь Алексеевич Акимов, В.Карпеко. Без риска остаться живыми " - читать интересную книгу автора

обрисовать предысторию. Иначе, если не сделать этого специально, придется
ежеминутно оглядываться; а ничто так не убивает интереса к рассказу, как
бесконечные пояснения и уходы в прошлое.
К сожалению, здесь законы искусства и правды жизни расходятся. Потому
что на войне человек живет прошлым; там его думы, там его корни, и даже на
будущее он смотрит через призму прошлого. Кстати, о будущем все-таки
старались не говорить. Война ведь. Дурной знак.
Накануне-это было 18 сентября - под вечер дивизия вышла к Гауе.
Истекали третьи сутки, как противник исчез.
Такой прыти от немцев не ждали. И такой ловкости тоже. Уж как
радовались, когда в ночь на шестнадцатое сбили их с последнего рубежа!..
Соседи давно ушли вперед, ругались по рации чуть ли не открытым текстом:
так, мол, растак, и без того людей не хватает, а тут еще по вашей милости
приходится держать на флангах чуть ли не каждого третьего... Что поделаешь -
Земгалия! То на сотню километров не сыщешь пригодного для обороны рубежа, а
то вдруг встретится такое место, что хоть целой армией прогрызайся - все
зря, не война, а чистое кровопускание.
Но не долго радовался комдив генерал Суржанов. Когда наутро он
затребовал данные о количестве пленных и трофеях и увидел эти жалкие цифры,
он понял, что произошло. Однако сразу не поверил. Не хотелось верить, что не
побили противника, а он сам ушел. Дивизия бросилась по следу - и
"провалилась". Немцев не было нигде.
Плохо, когда враг упирается отчаянно; но куда хуже, если не знаешь, где
он, откуда ждать удара.
За обедом маститый, огромный генерал Суржанов был мрачен. Он похвалил
все блюда: и заливное, и щи, и любимые биточки с глазуньей, - но каждое
только попробовал - и тут же отставлял. Под конец он не выдержал:
- А, черт! В глотку ничего не идет. - Он резко вскочил и крупно зашагал
к своему "виллису". Уже сидя в машине, сказал адъютанту:-Разыщи Кулемина...
Что-то мне сдается, он с новым начштаба все никак общего языка не найдет.
Капитан Кулемин был командиром разведроты, в просторечьи -
"дивизионки". Дело свое он знал и исполнял отлично, и полковнику Касаеву,
который прибыл в дивизию только в конце июля, незадолго до начала
наступления, это было уже известно. Тем не менее репутация не спасла
Кулемина от неприятного объяснения с начальником штаба. Обиднее всего было
то, что оба понимали бессмысленность этого разговора. Дивизия должна была
спешить, и она спешила, и у разведчиков просто не было физической
возможности далеко опередить своих, да еще но всем возможным направлениям.
Застать противника на Гауе никто серьезно не рассчитывал. Хоть и водная
преграда, но удержаться на ней было бы мудрено: с вражеской стороны берег
реки был пологий; пляжи, заливные луга, редкий кустарник, и с южного берега,
с обрыва - вес как на ладони видно. И все же где-то теплилась надежда: а
вдруг немцы соблазнятся...
Соблазнились!
Но когда надежда оказалась реальностью, когда в шестом часу вечера
командир головного батальона прокричал по рации, что на том берегу немец,
что авангард встречен заградительным огнем, причем бьют не только минометы,
но и тяжелый калибр - стопятидесятимиллиметровки, а уж их-то немец без
серьезного прикрытия держать не будет, - генерал Суржанов все же не поверил
в возможность такого со стороны противника нелепого поступка. Карта была