"До наступления темноты" - читать интересную книгу автора (Макнаб Энди)

Глава двенадцатая

Полноприводный джип катил, поднимая по сторонам от себя стены воды и грязи. Меня это не волновало – все окна машины были закрыты, гудел кондиционер. Еще минут десять, и я доберусь до вырубки, а там и до дома.

Дождь полил, едва я въехал в Эль-Чорильо. Когда я выбрался на Панамериканское шоссе, с неба уже низвергался Ниагарский водопад. Потом дождь перестал, но низкие тучи угрожающе нависали на всем пути до Чепо.

Подъехав к дому, я увидел Кэрри, вышедшую к сетчатой двери посмотреть, кто это там едет. Я выключил двигатель и вылез из машины. Кэрри открыла передо мной дверь, явно недоумевая, откуда у меня «лендкрузер».

– Объясню позже, – сказал я. – Меня подставили. Чарли переправил систему наведения еще вчера ночью. Но и это не все.

Бухая башмаками, я прошел мимо Кэрри в гостиную. Они были нужны мне оба, я хотел, чтобы оба услышали принесенные мною новости. В гостиной гудели вентиляторы, Аарон сидел лицом ко мне за столом над чашкой кофе. Я приветственно кивнул, за спиной у меня захлопнулась дверь.

Повернувшись в кресле, чтобы убедиться, что дверь в компьютерную прикрыта, он негромко спросил:

– Майкл мертв? Она мне все рассказала. – Аарон снова повернулся ко мне и, расплескивая кофе, глотнул из чашки.

– Нет, Майкл жив.

– О, слава богу, слава богу!

Кэрри тоже испустила вздох облегчения:

– Мы так волновались. Отец вчера хотел остановить тебя, да опоздал на час. Он совершенно взбесился, когда Аарон сказал, что ты уже уехал.

– Есть от чего взбеситься. По-моему, он собирается завтра нанести ракетный удар по «Окасо». Это произойдет, когда лайнер войдет в Мирафлорес. Если ему не помешать, погибнут тысячи людей.

– Нет, нет, нет, отец не станет…

– Джордж никаких кнопок нажимать не будет. А тот, со шрамом на животе, нажмет. Ну, ты знаешь, дети на пляже, твоя любимая фотография.

Оба они уставились на снимки, украшающие дверцу холодильника.

– Я видел его в Мирафлорес, он смылся, как только заметил Аарона. Кроме того, он приезжал к Чарли во вторник, а прошлой ночью – сюда. Оставался в джипе, не хотел, чтобы вы его видели… Чарли сказал, что передал систему ему…

– О господи, Милтон… – Кэрри прислонилась к стене. – В восьмидесятых он участвовал в проекте «Иран-контрас». Они продавали Ирану оружие в обмен на наших заложников в Ливане, а полученные деньги использовали, чтобы покупать новое… оружие… для… О черт! Это его работа. Ник, это то, чем он занимается.

– Что ж, теперь он разжился ракетами, которые можно использовать против судов, и, насколько я понимаю, собирается завтра потопить с их помощью «Окасо».

– Нет, не может быть. Ты наверняка ошибаешься, – пролепетала она. – Отец никогда бы не подверг опасности жизни американцев.

– Подверг бы, и еще как. – На этот счет Аарону было что сказать. – Подумай, Кэрри. Джордж и эти люди… они собираются утопить судно, чтобы у США появился повод вернуться в зону Панамского канала.

Кэрри сползла по стене на пол, по-видимому поняв наконец, чему на самом деле посвятил жизнь ее отец.

– Судно войдет в шлюзы завтра утром. Что будем делать?

Вопрос был обращен не ко мне – Аарон неотрывно смотрел на жену.

Кэрри открыла рот, но если что-то и произнесла, я все равно ничего не расслышал. Над домом раздалось безошибочно узнаваемое «вап-вап-вап-вап».

Мы все трое уставились в потолок. Неожиданный шум был так громок, словно над нашими головами не было никакой крыши.

Аарон с Кэрри бросились к двери в компьютерную:

– Люз!

Я прижался носом к окну. Два повисших над домом темно-синих «хью» уже избавились от своего груза. Вооруженные винтовками М-16 люди в джинсах бежали к веранде. Должно быть, Майкл вспомнил о нашей с ним встрече у шлюзов.

Пригнувшись, я метнулся обратно в комнату, и в тот же миг в нее вбежали Аарон, Кэрри и Люз. Девочка съежилась в кресле, зажмурясь от страха, а родители опустились на корточки по сторонам от нее. Они обнимали Люз, стараясь успокоить. Из каптерки полетели испанские выкрики.

Все было кончено. Я встал на колени, поднял руки над головой и крикнул Аарону и Кэрри:

– Не шевелитесь! Все обойдется!

Я понятия не имел, что сейчас случится. Однако, когда ты по уши в дерьме, следует полностью отдавать себе в этом отчет. Все, что остается, – это дышать поглубже, сохранять спокойствие и надеяться на лучшее.

Из глубины дома в гостиную ворвались несколько человек, и в тот же миг распахнулась сетчатая дверь. С обеих сторон понеслись безумные крики – ворвавшимся вовсе не улыбалось перестрелять друг друга. На каждом из них поверх гражданской одежды были надеты черные нейлоновые нагрудники с карманами для запасных рожков. Четверо обступили Аарона и Кэрри, все еще пытавшихся успокоить Люз.

Я стоял на коленях, стараясь выглядеть перепуганным – каковым я и был. Однако я понимал: существует какая-то причина, по которой мы все еще живы. Не будь ее, нас бы перестреляли в первый же миг.

Чья-то нога ударила меня между лопаток, чтобы свалить на пол. Это сколько угодно – я плюхнулся на живот. Меня грубо обыскали, выпотрошив все карманы.

Грохот вертолетов понемногу стихал, потом послышался тонкий воющий звук, сопровождающий отключение двигателей.

Однако следом раздался звук двигателя полегче. У меня свело живот. Возможно, нас не прикончили сразу только потому, что Чарли хотелось лично присутствовать при расправе. Когда двигатель «джет-рейнджера» замолк, я услышал несколько резких приказов, и большая часть людей тут же вылетела из гостиной. При нас осталось только трое бойцов.

На веранде что-то тараторили по-испански сразу несколько голосов. Из глубины дома донесся голос более спокойный, сдержанный. Я слегка приподнял голову, чтобы видеть происходящее.

В гостиную вступил Чарли – в плотном тренировочном костюме из тех, что входят в обмундирование военных моряков, и белых кроссовках. Еще человека три-четыре шли по сторонам от него – ни дать ни взять президент со своими помощниками. Чарли направился ко мне. Вот тут я испугался по-настоящему. В эту минуту я физически не мог ничего предпринять. Если представится возможность удрать, я ухвачусь за нее, но сейчас мне оставалось только отвести взгляд от Чарли и ждать. Что бы ни произошло, понимал я, мне будет очень больно.

Кто-то окликнул его из компьютерной, и вся группа, развернувшись, устремилась туда. Глянув вверх, я увидел, что они столпились у компьютера, на экране которого, помигивая, возникало изображение шлюзов. Один из людей Чарли вернулся в гостиную. Он успел переодеться с тех пор, как я угнал его «лендкрузер», и теперь щеголял в чистом, хоть и потертом тренировочном костюме. На шее красовалась закрепленная пластырем марлевая нашлепка.

Он присел на корточки, чтобы мы могли взглянуть друг другу в глаза, улыбнулся и поднял вверх оба больших пальца: «Все хорошо, хорошо». Потом он ушел в компьютерную, где обменялся несколькими словами с Чарли, скорее всего сообщив, что я – тот самый. И возможно, подтвердив, что при предыдущей нашей с ним встрече я был один. После этого он скрылся в каптерке.

Секунду спустя заработал, с воем набирая обороты, двигатель одного из «хью». Кого-то увозят. Вертолет поднялся, прогремев над крышей, а одновременно завершилось и штабное совещание. Все возвращались в гостиную – Чарли, с моими документами в руке, впереди.

Он присел с хрустом в коленях на корточки и вцепился мне в волосы. Наши глаза встретились. Его были налиты кровью – последствие взрыва. Кожу усеивали, точно оспины, крохотные царапины, оставленные осколками стекла, шея с одного бока выглядела точь-в-точь как у парня из «лендкрузера».

– Почему вы такие идиоты? Мне требовалось только одно – гарантия, что это оружие не будет использовано в Панаме. Вы получали систему управления запуском. – Он швырнул пакет с моими документами на пол. – И после этого моя семья оказалась в опасности…

Я опустил взгляд, и Чарли с силой встряхнул меня.

– Я соглашаюсь, принимаю от вас остаток суммы, вы заверяете меня, что все превосходно, бизнес есть бизнес. А затем пытаетесь уничтожить мою семью.

Он снова задрал мою голову, глаза его не выражали абсолютно ничего.

– Вы хотите использовать «Солнечный ожог» для удара по судну в Мирафлорес? Это ваша мишень, так? – Он еще раз встряхнул меня. – Почему вы так поступаете, меня не волнует. Но это вернет сюда американцев – и тут уже я начинаю волноваться.

Пока моя голова болталась из стороны в сторону, я успел углядеть, что пакет с паспортом и бумажником лежит на полу около книжных полок.

Чарли наклонился к моему уху:

– Я хочу знать, где ракета и когда будет нанесен удар. Если я этого не узнаю… Что ж, кое-кто из моих ребят всего на несколько лет старше девчонки в кресле, и им не терпится доказать, что они мужчины… Все честно, не правда ли? Ты сам задал правила – отныне дети стали полноправными участниками игры, ведь так?

Я посмотрел ему в глаза, и они наконец сказали мне все, что я хотел знать: что бы ни говорил Чарли, ни один из нас живым отсюда не уйдет.

Молчание нарушил Аарон:

– Он всего-навсего наемник. – Голос его звучал сильно и властно. – Его прислали, чтобы заставить вас передать систему наведения, вот и все. Он ничего не знает. Никому из нас не известно, где находится «Солнечный ожог», но сегодня, в восемь тридцать вечера, я могу выйти на связь и все выяснить. Я так и сделаю, если вы отпустите этих троих.

Кэрри отреагировала мгновенно:

– Нет, нет, что ты делаешь?

Аарон оборвал ее:

– Заткнись. Хватит с меня. Я хочу остановить этот кошмар. Немедленно!

Чарли выпустил мою голову, и я позволил ей упасть на пол.

Аарон не сводил с него глаз.

– Восемь тридцать – в это время я смогу связаться с кем следует и все узнать. Только отпустите их. – И он погладил Люз по голове.

Чарли, бормоча какие-то распоряжения, направился к кухонной плите. Двое его телохранителей двинулись в сторону Кэрри с Аароном, и те, видимо поняв, что сейчас произойдет, вместе с Люз поднялись на ноги.

Кэрри все еще пыталась отговорить Аарона:

– Что ты делаешь? Ты же знаешь, он просто…

Аарон рявкнул:

– Заткнись, ладно? – И поцеловал ее в губы. – Я люблю тебя. Держись.

Потом он поцеловал Люз, и телохранители поволокли его в компьютерную.

– Помни, Ник, – со смешком произнес он, – викинг всегда викинг. Есть вещи, которые никогда не меняются.

И он скрылся за дверью, бормоча какие-то извинения по-испански.

Люди, остававшиеся на веранде, получили несколько приказов. Кэрри и Люз загнали в спальню девочки и закрыли за ними дверь.

Чарли вернулся ко мне.

– «Солнечный ожог» – я хочу получить его обратно. Ты знаешь, сколько ваши за него заплатили? Двенадцать миллионов долларов. Я думаю перепродать его. Полагаю, КРА не упустит возможности купить эту систему, ну, скажем, на случай, если американцы пошлют для поддержки своих войск авианосец. – Он улыбнулся.

Меня подтолкнули к спальне Люз, и, когда дверь открылась, я увидел девочку и Кэрри, обнявшихся на кровати. Дверь за мной захлопнулась. Я подошел к кровати и присел, приложив палец к губам.

– Нам нужно исчезнуть отсюда, прежде чем эти ребята как следует во всем разберутся.

– Что он наделал? – прошептала Кэрри. – Джордж не скажет ни…

– Не знаю, ш-ш-ш… – До меня только сейчас начало доходить, что именно задумал Аарон, но говорить ей об этом я не собирался.

Я встал, подошел к окну, защищенному снаружи рамой с проволочной сеткой. Двустворчатые окна открывались вовнутрь. Рама держалась на закрепленных шурупами деревянных колышках.

Я вгляделся в джунгли, до которых было метров двести. Слева, с веранды, доносилась безостановочная болтовня. Аарон не выходил у меня из головы. Он оказался не таким простаком, как я думал. «Викинг всегда викинг». Они резали, жгли и грабили. И ничто не могло их изменить. Аарон сам мне это сказал. Он пришел к тому же выводу, что и я: Чарли ни за что не выпустит нас отсюда живыми.

Я склонился над кроватью:

– Вот что мы сделаем. Вылезем в окно и скроемся в лесу.

Люз резко повернулась ко мне:

– А папа?

– За ним я вернусь попозже. Сейчас на это нет времени. Надо уходить сию же минуту.

– Мы не можем, – сказала Кэрри. – Не можем бросить его. Что будет, когда они обнаружат наше исчезновение? Если мы не станем ни с кем препираться, все обойдется. Мы же ничего не знаем. Зачем им нас трогать?

Послышался вой двигателя «джет-рейнджера», скоро он заработал на полных оборотах. Дождавшись этого, я прошептал Кэрри на ухо:

– Аарон понял, что нас убьют в любом случае – даже если Джордж скажет ему, где ракета. Понимаешь? Мы все умрем.

Вертолет взлетел, голова Кэрри упала на грудь Люз. Я продолжал шептать ей в ухо:

– Он просто выторговал время, чтобы я спас вас обеих. Надо уходить, ради Люз и ради Аарона. Это то, чего он хочет.

До наступления темноты оставалось еще больше часа, но решение я уже принял. Следует убраться отсюда как можно быстрее.

Со стороны входа в дом все еще доносилось бормотание. Если кто-то сидит на перилах веранды, мы будем отлично видны ему на протяжении всех двухсот метров. Это расстояние мы покроем самое малое за девяносто секунд, а этого времени более чем достаточно, чтобы взять человека на прицел М-16. Однако кто знает, что может случиться с нами в ближайший час? Нас могут разлучить, убить или бросить в оставшийся у дома «хью» и куда-нибудь увезти. Дожидаясь неведомо чего, мы попросту потеряем шанс, который предоставил нам Аарон.

Сквозь стекло и сетку на окне мне не составило труда определить наш маршрут – вперед и направо к вырубке, а от нее к джунглям.

Добравшись до леса, мы окажемся в относительной безопасности. Придется, правда, провести ночь в джунглях, а потом весь следующий день пробираться по ним. Кладбище деревьев мы пересечем ночью, дневное время проведем на его краю и, наконец, к ночи достигнем Чепо. А куда дальше? Об этом я подумаю потом. Что касается Аарона – я сомневался, что после восьми тридцати он долго останется в живых.

Я склонился над кроватью и прошептал:

– Нужно добраться до деревьев. Бежать надо по отдельности друг от друга, понятно? Так нас будет труднее заметить.

Кэрри подняла голову и нахмурилась. Она понимала, что разделиться необходимо совсем по другой причине: чтобы уложить всех троих, довольно одной очереди из М-16, а если мы разделимся, в нас будет сложнее попасть.

Я видел, что Люз еле сдерживает слезы, и положил ладонь ей на плечо:

– Я вернусь за ним, не беспокойся. Он сам хотел, чтобы сначала я спрятал в джунглях вас. Хотел быть уверенным, что вы в безопасности.

Девочка неуверенно кивнула.

– Когда мы разделимся, – негромко продолжал я, – бегите к деревьям без меня, потом доберитесь до дальнего правого угла вырубки и ждите меня там. – Специально для Люз я добавил: – Если кто-то позовет тебя, даже твой папа, не выходи – это может оказаться ловушкой. Только на мой голос, хорошо? Когда вы будете в безопасности, я вернусь за ним. Готовы?

Теперь кивнули обе. Я взглянул на Люз:

– Я первый, потом ты, идет? – и подошел к окну.

Кэрри последовала за мной. Она вглядывалась в джунгли, прислушиваясь к смеху, доносившемуся со стороны входа.

– Они снаружи, на веранде. Как мы доберемся до леса?..

– Просто будь наготове.

И действительно, как? Этого я не знал. Я знал только одно: времени на составление хитроумных планов у нас нет. Остается только действовать.

Я открыл окно, и долетавшие с веранды звуки разговора стали громче. Деревянные колышки, которые я выкручивал, чтобы освободить раму с сеткой, поскрипывали. Сама рама, когда я надавил на нее, задребезжала. Я замер, ожидая, что бормотание сменится криками. Нет, обошлось. Я надавил еще, и рама подалась. Я осторожно опустил ее на землю.

Выбравшись наружу, я поманил за собой Люз, теперь уже не прислушиваясь к голосам, – если меня заметят, я очень быстро узнаю об этом. Кэрри помогла дочери вылезти, и я пригнул ее к земле, а другую руку протянул Кэрри. Молодцы на веранде загоготали, смакуя только что рассказанный анекдот.

Скоро и Кэрри оказалась рядом со мной. Я поставил ее у стены бок о бок с Люз и указал на деревья справа от нас. Сделал ободряющий жест и, не получив ответа, набрал в легкие побольше воздуха и побежал.

Уже через несколько шагов вязкая грязь превратила нашу пробежку в подобие быстрой ходьбы. Мы бежали, инстинктивно пригнувшись, словно бы уменьшившись в размерах. Я раз за разом махал им обеим рукой: рассыпьтесь. Не помогло. Люз бежала рядом с матерью, а потом они даже взялись за руки.

Мы покрыли первые сто метров. Справа показался вертолет. Рядом с ним никого вроде бы видно не было.

Первые выстрелы я услышал, когда до деревьев оставалось метров тридцать.

– Бегите! – завопил я. – Не останавливайтесь!

Я не оглядывался, все равно это не поможет. Стрельба уже шла прицельная.

– Вперед, вперед!

Они нырнули в джунгли, чуть впереди и справа от меня. И почти сразу я услышал крик.

Пули щелкали по стволам деревьев. Я, задыхаясь, упал на четвереньки.

– Люз! Отзовись – где вы?

– Мама, мама, мама!

– Люз! Ляг! Держись поближе к земле! Я сейчас!

Когда я пополз к ним, единичные выстрелы сменились очередями. М-16 лупили по тем местам, где мы влетели в лес. Надо было сдвинуться вправо.

Я нашел их в нескольких метрах от себя. Кэрри лежала на спине, слезы стояли в ее широко открытых глазах, на правом бедре проступила кровь и что-то там бугрилось, что-то очень похожее на кость, натянувшую ткань. Правая ее нога казалась короче левой. Видимо, пуля попала в бедренную кость. Люз склонилась над матерью, не понимая, что делать.

Взяв Кэрри под мышки, я поволок ее к вырубке. Люз, плача навзрыд, на четвереньках последовала за нами. Кэрри вскрикивала, когда раненая нога поворачивалась или обо что-то ударялась. По крайности, это означало, что боль она чувствует – хороший знак. Но только Кэрри с Люз производили столько шума, что рано или поздно нас непременно должны были услышать.

Я вскочил на ноги, схватил Кэрри за поясницу и взвалил себе на плечи. Покалеченная нога ее болталась в воздухе, и, пока я не прижал ее к себе, Кэрри вопила во весь голос. Я торопливо продирался через заросли, одной рукой придерживая ногу Кэрри, другой стискивая плечо Люз.

За нашей спиной слышались взбешенные крики. М-16 били короткими очередями, наугад.

Я понимал, что края сломанной кости могут наподобие ножниц вспороть мышцы, нервы, сухожилия, связки и, самое страшное, бедренную артерию. Если это произойдет, Кэрри не протянет и нескольких минут. Но что мне еще оставалось?

Начался пологий спуск. Я еще слышал стрельбу, но джунгли уже заглушали ее звуки. Похоже, из самой опасной зоны мы выбрались.

Я свернул к опушке и шел, пока не увидел открытое пространство, а увидев его, сразу же потянул Люз туда, где начиналась сплошная стена зелени. Наконец у меня появилась возможность опустить Кэрри на землю.

Кэрри лежала на спине, дыша коротко и прерывисто, с лицом, искаженным от боли. Люз стояла на коленях рядом с матерью. Я ласково поднял девочку на ноги.

– Тебе придется помочь мне и маме. Встань на колени вот здесь, за мной. Если увидишь кого-нибудь, стукни меня по плечу – не кричи, только стукни, ладно?

Люз взглянула на мать, потом на меня.

– Вот и хорошо. Это очень важно. – Я помог ей усесться за моей спиной, лицом к опушке, и повернулся к Кэрри.

Крови было много. Бедренная артерия уцелела, и все же, если кровь и дальше будет так течь, Кэрри ожидает скорая смерть. Необходимо было остановить кровотечение и зафиксировать кость.

Я перебрался к сломанной ноге и стал зубами раздирать обмахрившийся край штанины. Надорвав его, я разодрал ткань до самого перелома. Увидев рану, я понял, что дело не в пуле. Похоже, Кэрри, упав, сломала бедренную кость: обломок ее торчал из того, что походило на ломти сырой говядины. Но по крайней мере мышцы сохранили способность сокращаться.

Нужно было успокоить ее.

– Выглядит куда страшнее, чем есть на самом деле, – зашептал я. – Я постараюсь сделать так, чтобы положение не ухудшилось, а после доставлю тебя в больницу. В общем-то все не так уж и плохо. Крови ты потеряла не много. Перелом чистый, но мне придется зафиксировать кость, чтобы она не нанесла тебе еще большего вреда. На какое-то время, пока я буду это проделывать, тебе станет еще больнее. Держись за дерево, ладно?

С трудом выдавливая слова, она всхлипнула:

– Давай, действуй.

Я вытянул ремень из брюк Кэрри и осторожно спустил их. Потом собрал валявшиеся вокруг мясистые листья.

– Мне придется придвинуть здоровую ногу к сломанной. Постараюсь сделать это поосторожнее.

Под пробивавшиеся сквозь листву разрозненные испанские выкрики я скатал листья в подобия больших сигар и уложил их между ногами Кэрри. Потом приподнял здоровую.

– Ну вот. – Я мягко подтянул ее к сломанной, и тут по листве ударили первые капли дождя.

Разодрав на полоски рубашку, я получил импровизированные бинты. Дождь между тем набирал силу.

Я наклонился к уху Кэрри:

– Ухватись покрепче за ствол и не выпускай его, что бы ни случилось.

Я переполз к ступням Кэрри, стянул ремнем лодыжки. Потом, встав на колени, немного приподнял ступню сломанной ноги. Тело ее напряглось.

– Все будет хорошо. Только держись за ствол. Готова?

Медленно, но с силой я потянул ступню на себя. Я покручивал ее, осторожно, как мог, растягивая ногу, чтобы не дать напряженным мышцам еще больше сместить кость. Каждое мое движение должно было ощущаться Кэрри как удар докрасна раскаленного прута. Она скрипела зубами, но довольно долго, пока боль не стала совсем уж невыносимой, не издавала ни звука. Торчавшая наружу кость начала уходить в рану, и тут Кэрри, дернувшись всем телом, закричала, однако дерева все же не выпустила.

Я продолжал тянуть, теперь уже изо всех сил.

– Почти все, Кэрри, почти все…

Левой рукой я начал обвязывать ремнем лодыжки и обутые в сандалии ступни Кэрри.

– Держи здоровую ногу вытянутой, Кэрри, держи ее вытянутой!

Кэрри дергалась, как эпилептичка, но дерева не выпускала и здоровую ногу держала прямо.

– Все. Готово.

Стемнело уже так, что я почти ничего не видел, а надо было еще зафиксировать перелом.

Уложив поверх раны полоски ткани, я протащил их под ногами и крепко связал на здоровой. Нужно было обездвижить кость и зажать рану, чтобы остановить кровь. Однако я постарался, чтобы ткань давила на ногу не слишком сильно. Я не мог сказать, продолжает ли под повязкой идти кровь, не мог в темноте увидеть, какого цвета кожа вокруг – розоватого или синего. Так что вариант у меня оставался только один.

– Если почувствуешь в ногах покалывание или мурашки, скажи, ладно?

Ответом мне было короткое, резкое «да».

Я не увидел даже руку с часами, хоть и поднес ее к самым глазам. Я нажал кнопку подсветки: 6.27.

Становилось холодно. Уже не очень уверенный, где в этой тьме находятся мать с дочерью, я сказал:

– Каждая из вас должна все время знать, где другая. Ни в коем случае не разлучайтесь.

Я протянул руку влево и наткнулся на мокрую ткань: на спину склонившейся над матерью Люз. Она спросила меня:

– Теперь ты пойдешь за папой?