"Василий Аксенов. Московская сага-3. Тюрьма и мир" - читать интересную книгу автора

Покровительница в связи с семейными делами затягивала отъезд, а он пока что
кружил по московским улицам, и в деловой толчее, и в ночной пустыне, в день
по десять раз влюблялся в мелькающие мимо личики, кропал стишки на обрывках
"Советского спорта": "Ночная мгла без содроганий Неслышно нанесла удар, Упал
за баррикадой зданий Зари последний коммунар...", вообще вел себя так, как
будто напрочь забыл, кто он такой, как будто никто не может украсть его
молодость, как будто ему никогда не приходило в голову -- ну, за
исключением, может быть, того момента, когда по ночному Кремлю прополз
драконий глаз, -- что этот город до последнего кирпича пронизан жестокостью
и ложью.
А между тем Москва...

ГЛАВА III ОДИНОКИЙ ГЕРОЙ


От чего я точно пьяный бабьим летом, бабьим летом... -- пел московский
бард в шестидесятые годы. Бабьим летом сорок девятого, в начале октября, то
же настроение охватывало двадцатитрехлетнего мотоциклиста, еще не знавшего
этой песни, но уже как бы предчувствовавшего ее появление. Он кружил в
вечерний час пик по запруженным улицам в районе Бульварного кольца на
трофейном мотоцикле "цюндап", и закатное, начинающее принимать оттенок
зрелой меди небо, открывающееся, скажем, при спуске со Сретенки, почему-то
сильно волновало его, как будто обещало за ближайшим поворотом некую
волшебную встречу, как будто оно открывалось не перед матерым диверсантом из
польских лесов, а перед каким-нибудь наивным вьюношей-провинциалом. Все это
дело, очевидно, связано с бабами, думал Борис IV Градов. Собственно говоря,
он уже целый год был основательно влюблен во всех баб Москвы.
В это же время по Садовому кольцу, держась вблизи от тротуара, медленно
ехал черный лимузин с пуленепробиваемыми стеклами. В нем на заднем диване
сидели два мужика. Одному из них, генерал-майору Нугзару Ламадзе, было
слегка за сорок, второму, маршалу Лаврентию Берии, заместителю председателя
Совета Министров, отвечающему за атомную энергию, и члену Политбюро ВКП(б),
отвечающему за МГБ и МВД, было за пятьдесят. Последний тоже, можно сказать,
был влюблен во всех баб Москвы, однако несколько иначе, чем наш мотоциклист.
Чуть раздвинув кремовые шторки лимузина, маршал в щелку внедрял свое зоркое
стеклянное око, следя за проходящим, большей частью очень озабоченным
женским составом трудящихся столицы. От этого подглядывания его отяжелевшее
тело принимало какой-то неестественный поворот, вывернувшийся голый затылок
напоминал ляжку кентавра.
Левая рука маршала поигрывала в кармане брюк.
Совсем уже, свинья такая, меня не стесняется, тем временем думал
Нугзар. Во что меня превратил, грязный шакал! Какой позор, второй человек
великой державы и чем занимается!
Он делал вид, что не обращает внимания на своего шефа, держал на
коленях папку с бумагами, сортировал срочные и те, что могут подождать. Рука
маршала между тем вылезала из штанов, вытаскивала вслед за собою большой и
местами сильно заскорузлый клетчатый платок, вытирала увлажнившуюся плешь и
загривок.
-- Ай-ай-ай, -- бормотала голова. -- Ну, посмотри, Нугзар, что нам
предлагает новое поколение. О, московские девчонки, где на свете ты еще