"Василий Аксенов. Московская сага-3. Тюрьма и мир" - читать интересную книгу автора

Лемешева: "Паду ли я, стрелой пронзенный", да гребутся по соседству
увлеченные примером Пахомыч со своей бабой Мордехой Бочковой. Цецилия же
извлекает большую фотографию девятнадцатилетней давности. На веранде в
Серебряном Бору после их свадебного обеда. Все в сборе: Бо, и Мэри, и
Пулково, и Агаша, и восьмилетний их кулачонок-волчонок Митя, и Нинка с
Саввой, и четырехлетний Борька IV, и хохочущий пуще всех молодой комдив, и
неотразимая, белое платье с огромными цветами на плечах, Вероника, ах,
Вероника...
-- Эта сволочь, -- вдруг прошипела Цецилия. -- Тебя могли освободить
еще в сорок пятом, освободить и реабилитировать как брата маршала Градова,
всенародного героя, а эта сволочь, проститутка, спуталась с американцем, со
шпионом, удрала в Америку, даже не дождавшись известий о сыне! Не говори мне
ничего, она -- сука и сволочь!..
-- Не надо, не надо, Циленька, -- бормотал он, поглаживая ее по голове.
-- Ведь мы же все тогда друг друга любили, посмотри, как мы все влюблены
друг в друга и как мы счастливы. Этот миг был, вот доказательство, он никуда
не улетел, он всегда вместе с нами существует...
Когда она злится, лицо, нос и губы вытягиваются у нее, как у какой-то
смешной крысинды. Но вот лицо разглаживается, кажется, уже перестала злиться
на Веронику...
-- Ты говоришь, мы все любили друг друга, а я никого из них вокруг
просто не видела, только тебя...

ГЛАВА II БЬЕТ С НОСКА!


От колымского убожества, дорогой читатель, столь верно идущий за нами
уже несколько сотен страниц, заграничное мое перо, купленное на углу за один
доллар и семь копеек и снабженное по боку загадочной надписью "Paper-mate
Flexgrip Rollen -- Micro", уведет вас в огромный город, склонный на
протяжении веков очень быстро впадать в полнейшую мизерность и затрапезность
и со столь же удивительной быстротой выказывать свою вечную склонность к
обжорству, блуду и странной какой-то, всегда почти фиктивной, но в то же
время и весомой роскоши. Итак, мы в городе, давшем название всему этому
трехступенчатому сочинению, в Москве, н.д. и у.ч., то есть наш дорогой и
уважаемый читатель.
По-прежнему на общих кухнях коммунальных квартир хозяйки швыряли друг в
дружку кастрюли со щами, а молодожены спали на раскладушках под столом в
одной комнате с тремя поколениями осточертевшей семьи. По-прежнему на
покупку гнусных скороходовских ботинок уходило ползарплаты, а шитье зимнего
пальто было равносильно постройке дредноута. По-прежнему очереди в баню
занимались с утра, а посадка в автобус напоминала матч вольной борьбы.
По-прежнему вокруг вокзалов валялись пьяные инвалиды Великой Отечественной,
а в поездах слепые и псевдослепые пели жестокий и бесконечный романс "Я был
батальонный разведчик". По-прежнему содрогался обыватель при виде ночных
"воронков", и по-прежнему все остерегались открывать двери на кошачье
мяуканье, дабы не впустить банду "Черная кошка", во главе которой стоял, по
слухам, могучий и таинственный бандит Полтора-Ивана.
Голод, впрочем, кончился. Собственно говоря, в Москве он на самом деле
никогда и не начинался. Худо-бедно, но снабжение столичного населения по