"Борис Акунин "Ф.М." (том 2) " - читать интересную книгу автора

скорбный наряд, даже монашеский платок на голове. Подмышкой у девушки был
зажат светло-горчичный томик с цифрой 6 на корешке.
Николас открыл титульный лист. Ну разумеется. "Преступление и
наказание".
И он, и Валентина были готовы к последней мозговой атаке или, как
выразилась ассистентка, к финальному матчу.
В своем депутатском кабинете нервничал у телефона Сивуха, ждал
результата. Тяжелый разговор о юридическом статусе рукописи Фандорин оставил
на потом. Сначала нужно было ее отыскать.
Саша тоже была настроена по-деловому.
- Вы знаете, память у папы очень хорошая... была. - Она шмыгнула носом,
но взяла себя в руки. - Он все-превсе записи вспомнил и расшифровал. Кроме
трех. Причем сделаны они одним и тем же механическим карандашом. Я его папе
на последний день рождения подарила. Значит, недавние. А что они значат, он
не понял. Может, вы догадаетесь?
И столько в ее взгляде было надежды, что Фандорин заколебался. В голове
у бывшего подданного ее величества завертелся исконно русский, глубоко
ненавистный ему оборот речи: что государство, обеднеет что ли? В самом деле,
разве государство обеднеет, если повесть Достоевского попадет к читателям не
из архива, а из частных рук? Читателю все равно, государству тоже. Зато
спасут мальчика, который сейчас дожидается решения своей участи в
швейцарской больнице. Зато ненапрасны будут муки и жертвы замечательной
девушки, которая, может быть, одна такая на всем свете и есть. А свой
гонорар, полмиллиона рублей, можно отдать в "Российский фонд помощи" -
хорошая организация, больным детям помогает. Перебьемся как-нибудь без
аквариума с акулой.
В общем, трудно оставаться англичанином, если живешь в России.

***

Первой открылась средняя из трех закладок, на странице 88. Подчеркнуто
одно слово - "Херувимов" и на полях сбоку приписано карандашом "11/3".
Это была сцена, в которой Раскольников, уже совершивший Преступление и
сверзшийся в ад Наказания, но еще не разоблаченный, приходит к своему
приятелю Разумихину. Тот обитает в ясном, солнечном мире, не пасует перед
жизненными невзгодами, не морочит себе голову разрушительными идеями, и
главному герою вдруг становится ясно, что проливать кровь было ни к чему, он
мог выкарабкаться из нищеты и обычным, честным путем. Да только поздно уже,
ничего не поправишь.

***

Николас прочитал это место очень внимательно.
"- Ну, слушай: я к тебе пришел, потому что, кроме тебя, никого не знаю,
кто бы помог... начать... потому что ты всех их добрее, то есть умнее, и
обсудить можешь... А теперь я вижу, что ничего мне не надо, слышишь, совсем
ничего... ничьих услуг и участий... Я сам... один... Ну и довольно! Оставьте
меня в покое!
- Да постой на минутку, трубочист! Совсем сумасшедший! По мне ведь как
хочешь. Видишь ли: уроков и у меня нет, да и наплевать, а есть на Толкучем