"Борис Акунин "Ф.М." (том 2) " - читать интересную книгу автора

время. Я в присутствии свидетеля выдал вам воспомоществование в размере
десяти рублей. Так?
- Так, - беззвучно произнесли ее губы.
- Как же у вас хватило совести после сего похитить у меня деньги? -
Петр Петрович скорбно покачал головой. - Есть ли предел глубинам
человеческого падения?
Собрав все свои силы, Соня чуть громче, чем прежде, сказала:
- Я не брала-с.
Не брали-с? Отлично! - Лужин царственным жестом указал на Катерину
Ивановну. - Вот вы, сударыня, только что посмели обозвать меня бранным
словом. Могу ли я попросить вас вывернуть карманы на платье вашей
родственницы?
Но Катерина Ивановна не могла ему ответить, ее согнуло в три погибели
от кашля, и на платке, которым она прикрывала губы, отчетливо проступили
красные пятна.
- Я сама... Сама! - Соня вскочила, отступила шага на два к стене и один
за другим выворотила оба свои кармана. - Вот, смотрите!
И все увидели, как на пол падают сначала сложенный холщовый платочек, а
за ним скомканная радужная бумажка.
Тут многие вскрикнули.
Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами, поднял всем на вид
и развернул. Это точно был сторублевый билет.
- Ах, Софья Семеновна, - горько произнес Лужин, глядя, однако, не на
девушку, а на Раскольникова, прямо ему в глаза. - Жалкое, скверное вы
существо. Да знаете ли вы, что теперь совершенно в моей власти поступить с
вами, как мне будет угодно? Хоть бы и сослать вас в каторгу, потому что
желтобилетным воровкам место именно в каторге, а не среди приличных
людей-с...
Соня, кажется, его не слышала. Остановившимся от ужаса взглядом она
смотрела на выпавшую из ее кармана купюру.
- А-а, вот оно что! - закричал вдруг Родион Романович, порывисто
поднимаясь. - Софья Семеновна здесь средство, не более! Подлец, как есть
подлец! До меня добираешься? Психолог! Чтоб я перед тобой унизился, чтоб за
нее просил, да? А ты надо мной раз и навсегда верх взял?
Он кричал и еще что-то столь же мало внятное большинству окружающих, но
Петр Петрович, услышав на свой счет "подлеца", с презрительной улыбкой
отвернулся.
- Так что, квартального? - сурово спросил он Соню. - Это можно-с. - И
внезапно сменил тон, заговорил проникновенно, почти со слезным дрожанием. -
Эх, Софья Семеновна. Что ж вы не захотели сознаться? Позора убоялись? Дело
понятное-с, очень понятное-с. А теперь худо. Да не стойте вы! На колени, на
колени падите, повинитесь! Быть может, я вас и прощу, сердце-то у меня не
камень. Единственно лишь раскаяние искреннее увидеть хочу. Пойдете ведь по
этапу, и что же ваши несчастные родственники без вас? С голоду помрут?
От этого вопроса Мармеладова вся затрепетала, закрыла лицо руками.
Тут у Разумихина терпение кончилось. Он с грохотом, опрокинув стул,
встал и кинул Петру Петровичу уже третьего за последние пять минут "подлеца"
- А ведь это ты, подлец, ей в карман бумажку всунул! Как-нибудь
исхитрился! Я не могу доказать, но я сердцем чувствую.
- Чувства ваши никому неинтересны, - пожал плечом Лужин. - А фактец