"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

сноровкой. Потому и знал все премудрости, накопленные аж в пяти коленах до
него. К тому времени как стал мастером, открылись ему и секреты железа,
причем не только горного или того, что из болотных руд вытапливали, но и
того, что небесным зовется. В старые времена, говорят, пал в наших краях
камень с неба. Люди находили осколки камня: кто - с горошину, кто - с
кулак, кто - с лошадиную голову. Несли все в кузню. Слышали, что ежели
добавить камня в простое железо, то быть поковке крепче и к износу
упористей. Говорили, с такими вещами и работать, и охотиться, и воевать
способней. Они будто бы сами чуют хозяина и под руку подлаживаются.
Сказывали еще, будто дед моего предка столь вызнал свойства небесного
камня, что выковал однажды птицу, коя запущенная с руки выписывала круг,
да снова в руки возвращалась. Научил этому и внука. Предок же, дабы ничего
не забыть, чертал самое важное на дощечках, увязывал в одно, да упрятывал.
А уж когда смастырил свое чудо, так забросил все и к делу кузнечному уже
не вернулся. Добра же осталось много. И хитростей, и того камня, и прутов
железных разнодольного замеса. Думали угробил все, да только оказалось,
что не поднялась рука на плоды трудов, своих и пращуров. Припрятал он то
добро, да славно так припрятал. Ежели не случай, не отыскать бы его укром.
Однако, по воле богов нашел.
Дернуло меня как-то сковать крючки для рыбарей, чтобы были малые, да
крепче больших. Когда взялся цевья в петели гнуть, один сорвался со щипцов
и на пол отскочил. Я на карачки. Глядь-поглядь, а ни хрена не видать.
Досадка взяла, ухватил куцую щетку, да вокруг наковальни, ползком. Сметаю
в кучу слежавшуюся труху, ищу. Отыскал в щели. Махнул разок - щелка как
щелка, только длинна больно. Смел повдоль, заметил угол, дунул на труху и
оторопел. Под самой колодой, что под наковальней, крышка, будто от
погреба. Сволок колоду в сторону, потянул за кольцо и сел. Тамочки они,
предка секреты.
Ну, тут пошло и поехало. Что на досках разберу, тут же в железе пробую.
Дело спорилось. Скоро и про чудо проклятое нашел. Смастерил как начертано,
поглядел, где можно улучшить, перековал, опять посмотрел. Потом сделал
такую же, но потоньше и целиком из одного небесного камня. Ну а дальше
знаете. Забрал свою манатку и ушел.
- Так как называлось то? - не выдержали за столом.
- Называлось то? А что разве не сказал? Называлось просто: поначалу
Смерть-Борона, потом... Бивни Саморубы.
- Бивни Саморубы? - переспросил хозяин недоверчиво.
Глаза присутствующих остекленели. Взгляды буравили лохматого, но один за
другим тупились о его лицо и втыкались в столешницу. По всему было
понятно, что лохматый не врал.
- Так ты сработал эти самые Бивни? - медленно проговорил старшой. - Стало
быть в мешке то самое и лежит?
- Не совсем то, но лежит, - кивнул чернявый. - Мои поменьше, да поумней
старых. Те всех подряд клали, мои же чуют вруженного, злобного ли,
простого. Можно приказать рубить мужей на тыщу сажень вокруг, можно на
полет стрелы. Бабы же с детьми нетронуты останутся. Можно древа валить,
либо городские ворота в мгновение извести. Однако, беда та же. Все в
округе едва прознали про мою работу, отвернулись как встарь. Слушать не
стали, что для добра я их сработал, да для защиты земель наших. Вот и
гуляю теперь...