"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

жирных ленивых мух.
Ворон, сверкая белками глаз, упирался и норовил отойти подальше, но рука
хозяина заставляла идти мимо наваленных в беспорядке тел. Все как один в
белых рубахах: мужи, старики, дети, жены. Колени штанов и подолы сарафанов
испачканы побуревшим от крови песком. Алые брызги и разводы поглотили
краски яркого узорочья. А там где полотно сохранилось белым, вышивка
словно вытекала прямо из кровавых пятен.
Никто не вооружен, одеты как на праздник, вокруг, на песке, только следы
киевских подков. Миновав последнего убитого, двинулся от реки. В
опустевшей веси пустил коня медленным шагом, надеясь встретить хоть одну
живую душу. Мрачно вслушивался в жуткую тишину, пока краем глаза не уловил
движенье. Спешился, набросил повод на дощатую ограду и беззвучно
протиснулся в узкий пролом. Прокравшись вдоль частого плетня, прильнул к
прорехе и затих. Взору предстала мерзкая картина.
Посреди пустого двора шнырял костлявый чернец из числа Сарветовых
подручных. Не опасаясь заколотых на берегу хозяев, монашек деловито
промышлял на бесхозном. Перебирал найденные в доме туяски и скрыньки,
высыпал содержимое на землю и, отобрав из барахла что поценней, брался за
другую коробчонку.
Не укради... вдруг припомнил Извек, поглядывая по сторонам. Однако, судя
по всему, в опустевшей деревушке чернец задержался один. Неподалеку, за
домом, дожидался конь. Холеный жеребец, явно из княжьих конюшен, щипал
травку, нетерпеливо вскидывал голову. Его хозяин, тем временем взопрел от
усердия, роясь в чужом добре. Шумно сопел, утирал рукавами потную морду и
щурился, боясь упустить какую-нибудь малость. Наконец, руки дошли до
потертого кузовка. Из вороха лент и красной тесьмы выпали витые пряжки,
пара серебряных гривен, и берестяная коробчонка. От падения, крышка
отскочила, и солнце засияло на свадебных украшениях, копившихся в семье из
поколения в поколение. Наскоро оглядев височные подвесы, фибулы и
жемчужные мониста, монашек спешно утолкал все в кожаную мошну, и в
последний раз переворошил раскиданное добро.
Не найдя больше ничего ценного, оглядел двор. На глаза попался сруб
погреба с незапертой крышкой. Памятуя о сладких хмельных медах, сунулся
туда промочить горло. Через миг до слуха Извека донесся визг и звуки
борьбы. Из черного проема вновь показался чернец, волоча за собой
перепуганную девчушку. Видно та успела юркнуть в погреб, когда всех гнали
на берег.
На девку глядючи, засвербило у чернеца ретивое. Притянув ее к себе, грубо
лапнул за грудь, но та, извернулась, укусила потную руку. Зарычав, монашек
со злостью ударил девчонку в живот и, заметив как у нее сбилось дыхание,
стал со вкусом бить по лицу. После третьего удара несчастная перестала
ощущать опору под ногами и повалилась на землю. Толкнув ее ничком на
бревенчатый скат, чернец, уже не спеша, запустил руку под подол. Девчонка
слабо дернулась, но дрожащий от возбуждения богослов резко рванул за косу,
выгибая голову назад. Потом, заломав слабые девичьи руки за спину, скрутил
запястья ее же косой.
- Не возжелай и не прелюбодействуй... - зверея прошептал Сотник и
выдвинулся из-за плетня.
Чернец запоздало углядел сбоку оскаленное лицо Извека. Пинок в бок
отбросил стервятника от жертвы. Подняв кучу пыли, монашек грохнулся оземь