"Оккупация. Правда и мифы" - читать интересную книгу автора (Соколов Борис Вадимович)

Меж двух диктатур

Нацистская доктрина не оставляла места в общине не только евреям и цыганам, но и душевнобольным. Как происходила расправа над пациентами психиатрических лечебниц, можно узнать из «Справки о массовом умерщвлении больных Сапоговской больницы в гор. Курске по приказу немецкого командования». Она была составлена в Центральном штабе партизанского движения в 1943 году после освобождения города советскими войсками. В справке утверждалось:

«В октябре 1941 года перед отходом частей Красной Армии из Курска в Сапоговской областной психиатрической больнице находилось на лечении около 1500 человек. На складе больницы оставалось такое количество продуктов, которое обеспечивало питанием больных на 2–3 месяца. После оккупации г. Курска немцами комендант города Флях и немецкий старший гарнизонный врач Керн вызвали к себе врачей этой больницы Краснопольского и Сухарева и предложили немедленно приступить к умерщвлению больных, помещавшихся в больнице. Керн заявил, что он разрешает оставить в больнице не более 200–250 человек, и то наиболее выносливых и трудоспособных, обосновывая это тем, что по существующим в Германии законам все неизлечимые душевные больные подлежат физическому уничтожению, а остальные душевные больные — стерилизации. Эти законы полностью распространяются и на оккупированные немцами территории.

Помимо прямого предписания немецкой комендатуры г. Курска об умерщвлении больных, такое же распоряжение было дано и заведующим отдела здравоохранения Курской горуправы Кононовым. В отпуске продуктов для больницы Керн отказал, заявив, что «мертвые в продуктах не нуждаются».

При помощи своего ставленника, заведующего отделом здравоохранения горуправы Кононова, немецкая комендатура контролировала выполнение его злодейского распоряжения и настаивала на скорейшем и безоговорочном умерщвлении больных Сапоговской больницы.

Директор больницы — предатель Краснопольский, судимый в 1937 году тройкой НКВД Курской области и приговоренный как СВ (социально-вредный элемент. — Б. С.) к 5 годам лишения свободы, — привел больницу к упадку и разложению. Несмотря на наличие топлива, в сильные холода больница не отапливалась, больные замерзали, в палатах появился лед. Больничные вещи и вещи, принадлежащие больным, Краснопольский и его подручные массово расхищали. В больнице начался голод. От голода умерло до 400 человек.

Чтобы ускорить истребление, немцы руками врачей-предателей Сухарева, Нестеровой, Котович отравили 600–650 больных. Умерщвление производилось путем введения в пишу яда — усиленной дозы опия и дачи под видом лекарства хлорал-гидрата в 70-процентной концентрации. Если же смерть у больного не наступала, ему вторично давали порцию хлорал-гидрата.

Умерщвление больных производилось в течение 3-х дней. Всех умерщвленных вытаскивали из палат и складывали в щелях, предназначенных в качестве бомбоубежищ.

Больница фактически была ликвидирована, а оставшиеся 57 человек были перевезены в местечко Свобода».

Не только в Сапоговской, но и в десятках других психиатрических больниц были уничтожены все пациенты. И почти везде находились врачи и медсестры, которые помогали нацистам осуществить программу насильственной эвтаназии.

Немцы и их пособники — каратели из числа советских граждан подвергали население партизанских районов жутким репрессиям, во время которых сполна проявились садистские наклонности их участников. Вот только один акт, составленный 1 декабря 1943 года 14 жителями Лельчицкого района Полесской области Белоруссии под председательством секретаря подпольного райкома партии Романа Лукьяновича Лина, «о всех немецко-фашистских злодеяниях, произведенных карательной экспедицией с 25 июня по 20 августа с. г.». В акте говорится:

«Ворвавшись в деревни, гитлеровцы сжигали все дотла, убивали стариков, женщин и детей, насиловали женщин и несовершеннолетних девочек, чинили зверскую и кровавую расправу. Надругались над христианскими храмами и их служителями. В лесах за людьми, как за зверями, охотились целые полчища. Угоняли и убивали скот, уничтожали посевы с целью оставления населения (укрывавшегося в лесах) без продуктов питания. Из 62 населенных пунктов сожжены все, 22 населенных пункта (в том числе городской поселок Лельчицы) сожжены во второй раз. Убито и замучено лиц мужского пола 103, женского — 105, детей — 105. Всего 313. Угнано (в Германию. — Б. С.) 532 человека, сожжено дворов — 1522, государственных и колхозных построек — 111. Угнано лошадей — 187, крупного рогатого скота — 1217, телят — 69, овец — 1508, свиней — 480…»

Далее приводились конкретные факты зверств по отдельным деревням:

«Деревня Забережница, Синицко-Польский сельсовет: 1) Дорошук Евдокия Ивановна в возрасте 60 лет, зверски замучена: вырезана грудь, выколоты глаза, отрезаны уши. 2) Левковская Антонина Ивановна в возрасте 34 года, зверски замучена: вывернуты руки и ноги, а затем убита. 3) Барановская Маланья, в возрасте 72 лет, вырезана грудь, выколоты глаза, вывернуты руки, череп головы разломан. 4) Левковская Елена, 75-летняя старуха, обнаружена в колодце с завязанными глазами.

Село Буйновичи того же сельсовета: Малец Анна Ивановна — 17-летняя девушка, изнасилована группой гитлеровцев, после чего заживо изрезана на куски. 2) Малец Мирон Алексеевич, в возрасте 32 лет, посажен на землю, вокруг него разложен костер, после того, как были обожжены волосы и кожа, убит. В Буйновичах осквернена церковь: окна выбиты, оборудование разбито, пол взорван, превращена в уборную. Все церковные книги и архивы разбросаны и изорваны.

Деревня Крупка, Буйновичского сельсовета. Мишура Иван, 83-летний старик, заживо брошен в огонь своей горящей избы. Корбут Мария Степановна, 32 лет, изнасилована группой гитлеровцев на глазах своей матери. Обыход Мария Марковна — изнасилована группой гитлеровцев, после чего вывернуты руки, избита до потери сознания, а затем убита. Мишура Мария, 83-летняя старуха, изнасилована фашистами.

Деревня Берестяный завод, Буйновичский сельсовет. Акулич Иосиф Антонович, 82-летний старик. Руки и ноги вывернуты, глаза выколоты, зубы выбиты, головной череп расколот, после долгих мучений старик скончался. Акулич Антонина Григорьевна, 20-летняя девушка, изнасилованная фашистами, умирала в долгих мучениях, грудь вырезана, вывернуты руки и ноги.

Деревня Зарубаны, Буйновичский сельсовет. Щер-баченя Михаил Самуилович. Зверски убиты его 3 детей: отрубили головы, вывернуты руки. Саванович Григорий. Его мальчик зверски замучен: руки изломаны, живот разрезан.

Деревня Воронов, Гребеневский сельсовет. Заживо брошена в огонь Навмержицкая Серафима Григорьевна со своим ребенком Ульяной. Навмержицкая Ульяна Григорьевна 32 лет заживо брошена в огонь со своими детьми Дуней, Марфой и Иваном.

Деревня Ольховая, Гребеневский сельсовет. Безмен Владимир Макарович 28 лет зверски замучен: был подвешен за руки в течение многих часов, загоняли иглы под ногти, вывернуты руки и ноги. Издевательства продолжались в течение полутора суток. Немцы пытались получить у него сведения о партизанах, но ничего не добились. Пытки проводились на глазах у односельчан. Его стойкость и самообладание во время пыток поражали земляков и приводили в бешенство фашистов. В конце он сказал, что «советский народ еще с вами (фашистами) сведет счеты», после чего был убит…

Деревня Дуброва, Лельчицкого сельсовета. Колос Марию Васильевну 47 лет и ее дочерей Прасковью и Анастасию по 12 лет (близнецы), дочь Ольгу 8 лет и сына Адама 2 лет искололи штыками и сложили на воз, на котором они постепенно умирали. Дочь Анну 5 лет ранили и посадили на воз, на умирающих родных, которая тоже скончалась на трупах своих родных. Колос Афанасий Степанович 35 лет, его жена Варя 32 лет, мать Варвара 75 лет и дети — Евдокия 9 лет, Ольга 7 лет, Павел 3 лет и племянница Лида 12 лет были брошены живыми в огонь. Щуколович Сильвестр Никитич 87 лет и Остапович Евдокия Ивановна 80 лет зверски замучены.

Деревня Липляны, Лельчицкий сельсовет. Халяву Василия Васильевича 52 лет и девушку 20 лет Лось Ольгу Евсеевну фашисты резали, снимали кожу, а затем бросили заживо в огонь. Павлечко Митрофана Феодосьевича 75 лет гитлеровцы били прикладами до тех пор, пока старик не скончался. В этой деревне в церковь зашел один паршивый фашист в головном уборе, с папиросой в зубах. Нашел ризу священника и заставлял согнанных туда стариков, чтобы они молились за его жизнь. Старики отказались. Пьяный дикарь начал стрелять по старикам, а потом закрыл дверь и сжег церковь и людей.

Городской поселок Лельчицы. Журович Максим Александрович 40 лет, его жена и шестеро детей зверски замучены и брошены в огонь. Подольский Семен Александрович 43 лет, жена и 6 детей, Сапожников Василий 43 лет, жена и 5 детей, Журович Дуня Лари-оновна 36 лет и ее сын 3 лет были загнаны в сарай и сожжены заживо. Воронович Афанасию Филипповичу 73 лет и Воронович Христине 78 лет живыми разрезали и сшивали животы, снимали с головы кожу, а затем убили…

Деревня Старый Фольварк. Лисицкая Варвара Ивановна 70 лет. Фашисты привязали волосами к сосне, вырывали волосы вместе с кожей, разорвали рот, после всех издевательств отрубили голову. Котинско-го Антона Юльяновича 77 лет и Гринцевича Федора Андреевича 19 лет заживо бросили в огонь…

Деревня Глушковичи Лельчицкого сельсовета. Швед Григорий Ефремович 45 лет, отрезали уши, пальцы на руках и ногах, резали ножом тело на спине, отрезали язык и еще живым бросили в огонь. Ра-диловец Моисею Степановичу 52 лет резали тело ножами, после чего повесили. Акулич Макару Ивановичу 45 лет отрезали нос, уши, половой орган, резали ножом тело, после долгих мучений сожгли. Бурим Василию Михайловичу 39 лет рвали волосы на голове, ломали руки и ноги, простреливали тело, умер под пытками. Гапанович Феодосии Григорьевне 45 лет резали ножами тело, избивали камнями и заживо зарыли в землю. Бурим Есенин Андреевне 52 лет резали ножами тело, избивали камнями и палками, заживо зарыли в землю. Бурим Прасковью Макаровну 22 лет и Бурим Теклю Евдокимовну 22 лет гитлеровцы изнасиловали, после чего посадили на колья и расстреливали.

Деревня Картыничи того же сельсовета. Герман Марию Петровну 20 лет и ее ребенка 2 лет фашисты заживо зарыли в землю. Возле деревни Картыничи зарыты в землю живьем 28 человек…

Село Стодоличи Картыничского сельсовета. Крупник Прасковья 40 лет изнасилована группой фашистов в 8 человек в присутствии ее детей и односельчан. Жогло Феодосия Ивановна, девочка 13 лет, изнасилована группой фашистов (7 человек) в присутствии бабушки. Жогло Анна, девочка 13 лет, изнасилована группой фашистов в присутствии матери. Шур Дмитрий Фомич 59 лет зверски замучен, простреливали руки, избивали, заставляли себе яму рыть. Шур Александра Дмитриевна 17 лет избивалась целую неделю, фашисты требовали сведения о трех братьях-партизанах, но ничего не получили.

Примечание: в акте указаны злодеяния одной экспедиции. Помимо этого в Лельчицком районе расстреляно мирных жителей от начала немецкой оккупации около 7500 человек».

Судя по именам и фамилиям, лишь меньшинство из жертв карателей могли быть евреями. Большинство подверглось мучительной смерти за подлинную или мнимую связь с партизанами или просто потому, что в недобрый час попались на глаза тем, кого и людьми назвать-то затруднительно.

Примерам германских зверств несть числа. Подобных жутких актов в архиве сохранились многие сотни. Приведу только еще один случай, который, возможно, послужил сюжетом повести Ванды Василевской «Радуга», сейчас уже основательно забытой. В донесении «Зверства германских фашистов на оккупированной территории», поступившем в Москву в апреле 1943-го, рассказывалось, в частности, как в деревне Дрилевичи Лепельского района

«полицейские схватили беременную колхозницу Фенько, раздели догола и допрашивали в таком виде в присутствии целой группы полицейских, избив, бросили ее в баню, затем поставили голой, чтобы ели комары, били по очереди дубинками. В итоге она преждевременно родила ребенка, но мужа-партизана она не выдала. Перед смертью заявила: «Погибаю за честный поступок своего мужа-партизана. Он пошел и будет бороться против фашистов».

А вот как описывает жизнь под оккупацией в своей родной деревне Мазуны белорусская партизанка Маня Сергеева в письме своему дяде Ивану Куприянову на Большую землю:

«Много людей повесили на виселицах, много людей расстреляли за малейшие причины… Землю поделили полосами. Колхозов у нас нет. Этот год войны был для нас годом тюрьмы. Мы сидели и каждую минуту ждали смерти. Весна (1942 года. — Б, С.) была, наверно, самой голодной для всех. Многие люди ходили чуть живые, распухшие от голоду. Достать нигде нельзя было ни одной жменьки ничего. Немцы ничего не продавали и не продают. Сейчас жизнь в это время спокойней… Поскольку партизанщина расширена, то немцы к нам не приезжают».

И далее Маня сообщила, что из их деревни 11 человек ушли в партизаны.

Факты немецких зверств в письмах партизан встречаются очень часто. Вот, например, что писал в 1942 году своим родителям лейтенант И. Я. Привалов, служивший в штабе партизанского соединения В. И. Козлова в Белоруссии:

«В поселке А. немцы вырвали из рук учительницы Наумовой двухлетнего ребенка и, размотав его за ногу, бросили в огонь пылающего дома, а затем убили ее самое. В селе Барбарово зашли в хату жены политрука и начали к ней придираться. Выгнали родителей и изнасиловали ее, а затем выпороли шомполами».

Вот еще одно жуткое письмо. Мария Храпко пишет из партизанского отряда своему брату Семену:

«…Мучили нашего родного брата Гришу Ему Яким Дещеня (полицейский) сам живому вырезал на груди пятиконечную звезду, разрезал рот, повырезал мякоть тела, и он, окровавленный, скончался».

В ходе войны происходил жесткий отбор карателей — тех, кому в радость мучить людей, кто, не дрогнув, может разбить голову младенца о каменную стену и выстрелом в голову отправить на тот свет его мать. Причем подобное случалось на обеих сторонах — и на немецкой, и на советской.

Да, да, не меньшей жестокостью по отношению к немцам и их союзникам, а также друг к другу отличались советские, украинские, польские и литовские партизаны. Только фиксируются эти факты, разумеется, лишь в немецких донесениях, а не в сводках Центрального штаба партизанского движения. В частности, отчет тайной полевой полиции о борьбе с советским партизанским движением в первой половине 1942 года свидетельствовал:

«Проводя нападения, партизаны действуют с беспримерной жестокостью. Так, вблизи от Устерчи (группа армий «Центр») партизаны напали на двух русских полицейских, сопровождавших транспорт скота, и, выколов им глаза и отрезав уши, их повесили.

В отдаленной деревне Центрального армейского района в полдень 31 12.41 появилось около 100 хорошо вооруженных партизан, находившихся под командованием большого числа офицеров. Бургомистру и большинству местных полицейских удалось спастись бегством от плена. Один из полицейских был ранен и попал в руки партизан. Сначала они полностью раздели раненого и оставили его лежать в снегу при 40–45 градусах мороза. Потом они разграбили деревню и расстреляли 2 жителей, сыновья которых входили в полицию. Партизаны угрожали согнанным вместе жителям сжечь их деревню, если они будут сдавать хлеб и скот немцам.

После этого на глазах у офицеров и жителей деревни был изувечен лежавший в снегу раненый полицейский. Его конечности были поочередно переломаны и затем отрублены. Эта мучительная смерть полицейского должна была явиться предупреждением всем прогермански настроенным жителям деревни.

У одного убитого служащего ГФП партизан отрезал запястье руки, чтобы снять надетое на палец кольцо. Другой служащий ГФП, получивший несколько ранений и еще подававший в бессознательном состоянии признаки жизни, был убит партизаном несколькими выстрелами в голову и затем ограблен.

Эти нечеловеческие пытки попавших в руки партизан противников объясняются прежде всего безграничной травлей со стороны евреев и политических комиссаров, широко использующих в своих целях примитивные инстинкты русского населения. Так как они изображали немецких солдат исчадием ада, полностью повинными в возникновении войны и в последовавшем за этим ухудшении уровня жизни и говорили, что нищета и бедствия еще ухудшатся после окончания войны в пользу немцев, то вся ненависть натравливаемых людей направлялась на их жертвы. Лишения, испытываемые партизанами в результате их деятельности, особенно чувствительные зимой, и вызываемое этим плохое настроение ловко направляются руководителями партизан на немецких солдат».

Частично эта жестокость была местью немцам за их зверства над соотечественниками, нередко — над родными и близкими партизан. А частично — реализацией садистских инстинктов, подогреваемых советской пропагандой, призывами: «Убей немца!» Такая жестокость на войне свойственна всем сторонам. Разница лишь в том, что в демократических странах власть ее пытается ограничить, нередко без особого успеха, а в тоталитарных — поощряет.

В 1944 году Пономаренко писал ГКО:

«Фашисты для сокрытия следов своих преступлений, помимо уничтожения свидетелей, прибегают к составлению фиктивных актов с указанием, что учиненные ими зверства произведены якобы партизанами. Подобные акты составлены немцами в ряде населенных пунктов Полесской области, где население вынуждалось под страхом смерти ставить под актами свои подписи в качестве «свидетелей».

Немцы действительно составляли фальшивые акты, где собственные преступления сваливали на партизан. Однако точно такие же фиктивные документы писала и советская сторона. Наиболее яркий пример — акт о раскопках могил в Катыни, где вся вина за злодеяние была свалена на немцев.

В Катыни под Смоленском были захоронены более 4 тысяч польских офицеров, расстрелянных по постановлению Политбюро от 5 марта 1940 года. Всего по этому постановлению погибли около 14,7 тысячи польских офицеров и полицейских, захваченных Красной Армией в сентябре 1939 года, а также свыше 7 —тысяч поляков из числа гражданских лиц. Весной 1943 года немцы обнаружили могилы в Катыни и обвинили в этом преступлении СССР. Сотрудники Польского Красного Креста, связанные с лондонским польским правительством в изгнании, приняли участие в организованных немцами раскопках в Катыни и пришли к выводу, что это советских рук дело. Сталин воспользовался участием Польского Красного Креста в немецкой акции для разрыва отношений с правительством генерала Владислава Сикорского в Лондоне. Советская сторона вплоть до конца 80-х годов отрицала свою вину и признала ее только под тяжестью неопровержимых улик.

Аналогичные акты составлялись и по поводу раскопанных немцами захоронений во Львове, Виннице и некоторых других городах, где НКВД произвел массовые расстрелы политзаключенных.

В тех районах, где основная часть населения поддерживала немцев или, по крайней мере, ладила с ними, партизаны применяли массовое уничтожение мирных жителей, а не только членов семей коллаборационистов. Вот как описаны в немецком донесении результаты нападения партизан на железнодорожную станцию Славное:

«28.8.42 хорошо вооруженная группа партизан численностью в 350 человек атаковала станцию Славное (участок железной дороги Орша — Борисов). Станционное здание подожжено. В результате сильного обстрела населенный пункт Славное разбит. Противник отошел раньше, чем подоспело наше подкрепление… Все железнодорожные служащие станции мужественно боролись с партизанами. Начальник станции убит, начальник службы движения тяжело ранен, остальные служащие станции невредимы. Сожжены станционные здания и 100 домов в деревне. Убито около 300 мирных жителей, дружественно настроенных к немецким войскам. Обе водонапорные башни подорваны. Также подорван водяной насос. Система сигналов частично разрушена. Переводные стрелки отсутствуют. Рельсовый путь подорван на участке до 100 м. Подорван водопровод на участке между рекой Бобр и Славное. Подорван эшелон № 8203, стоявший в то время на станции. Котлы паровозов подорваны. Русский начальник эшелона и 10 украинцев убиты. Станция начала работу около 16.00».

Дерзкое нападение партизан на Славное и уничтожение дружественно настроенных по отношению к немцам жителей поселка вызвало гнев самого фюрера. Уже 28 августа Гитлер потребовал от командования группы армий «Центр» «немедленного проведения операции возмездия… с применением самых жестких репрессивных мер». А меры предусматривались следующие: расстрел 100 сторонников партизан и членов семей последних, подозреваемых в участии или в содействии нападению; поджог их домов; передача по радио об итогах карательной операции с соответствующими комментариями.