"Марк Алданов. Астролог (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

упоминать об англо-американской плутократии, особенно теперь, когда дела
Германии шли так плохо. Но Гестапо нередко вскрывало его корреспонденцию.
Кроме того, в день, когда он писал письмо, положение стало лучше: русские
больше не наступали, радиокомментаторы говорили, что между большевиками и
демократиями произошел разрыв. Умер президент Рузвельт, и это событие тоже
толковалось радиокомментаторами, как огромная удача национал-социалистов.
Быть может, лучше было бы и не упоминать о Вальтере Скотте; впрочем,
Профессор по долгому опыту знал, что его клиенты в громадном большинстве
люди необразованные. "Письмо написано хорошо. Нет такой женщины, которая не
думала бы, что она очень умна, что у нее редкие, прекрасные качества и
сложная, противоречивая натура, что она создана для любимого человека и что
ее не ценят недоброжелатели".
В письме, полученном им от этой дамы, не было ничего интересного.
Большая часть клиентов не называла вначале своего имени и просила посылать
письма "до востребования". Позднее же многие, особенно дамы, не только
называли имена, но и сообщали о себе все, вплоть до самых интимных дел.
Профессор первые свои выводы делал по слогу письма, по бумаге и почерку.
Перед свиданием он всегда перечитывал запрос и копию своего ответа. Годы на
нем сказались: память ослабела, он стал в последнее время болтлив и повторял
одно и то же еще много чаще, чем это делают все люди.
В этот день у него с утра было знакомое неприятное ощущение под
ложечкой, обычно, хотя и не всегда, предвещавшее припадок. Он плохо спал,
проснулся очень рано, первым делом отворил окно, застегнув халат, чтобы не
простудиться, и прислушался. В Берлине говорили, будто по ночам слышится
отдаленный грохот пушек. "Нет, кажется, ничего не слышно... Ночью налета не
было... Ох, пора уезжать"...
Это был маленький старичок с желтыми волосами вокруг желтой лысины, с
хитрыми желтыми глазками, с желтой бородой, с желтым утомленным лицом.
Профессор страдал болезнью печени и по возможности это скрывал, чтобы не
повредить своей торговле: хотя клиенты не могли требовать, чтобы астролог
был бессмертен, болеть ему не полагалось. Он был чистокровный немец, но с
годами в его внешнем облике появилось что-то восточное,- это было даже не
совсем безопасно: могли принять за еврея. Говорил он с неопределенным
иностранным акцентом, справедливо рассчитывая, что в Берлине никто не может
знать, с каким именно акцентом говорят по-немецки индонезийцы. Разумеется,
полиция прекрасно знала, кто он. Однако астрология запрещена в Германии не
была. У Фюрера были свои астрологи. Первого из них, Гануссена, давно убили,
- это могло объясняться его еврейским происхождением. Новый астролог
Гитлера, Дитерле, по слухам, и теперь постоянно у него бывал, в
рейхсканцлерском дворце, на фронтах, в "Орлином Гнезде", в нынешнем
подземном убежище на Вильгельмштрассе. В последнее время астролог Вульф стал
посещать Гиммлера. Профессор был знаком и с Гануссеном, и с Дитерле, и с
Вульфом; отзывался о них всегда сдержанно-корректно, как порядочный врач
отзывается о других врачах, но в душе их терпеть не мог и считал
шарлатанами.
Он прошел в ванную комнату - горячей воды давно не было, - и минут
сорок занимался туалетом. Чистота была слабостью Профессора; он говорил
приятельницам, что у порядочного человека может быть в общественной жизни
только один идеал: дожить до того времени, когда купаться каждый день будет
так же обязательно, как есть каждый день. Надушившись крепкими восточными