"Марк Александрович Алданов. Истоки " - читать интересную книгу автора

аппетите, на прекрасно начатой университетской карьере, на совершенной
порядочности, на непоколебимом сознании, что в мире ничего дурного с
порядочными людьми не бывает. Он был очень расположен к людям, никогда не
отказывал в услугах, но и не допускал, чтобы ему в них отказывали.
Действительно, ему никто ни в чем не мог отказать. В двадцать девять лет он
был видным приват-доцентом Петербургского университета, писал в журналах
солидные статьи, где что-то разбиралось "в общем и целом" и что-то
"проходило красной нитью"; он даже с некоторыми правами мечтал о
политической карьере. Михаил Яковлевич был холост, состояния не имел, но
зарабатывал недурно и, как сам сказал Мамонтову, "в трудную минуту всегда
мог обратиться к сестре". - "Обратиться к сестре ты, конечно, можешь, но как
отнесется к твоему обращению очаровательный Юрий Павлович, еще неизвестно.
Поэтому в трудную минуту, которой у тебя впрочем никогда не было и не будет,
лучше, право, обратись ко мне", - сказал Мамонтов. - "Ты глуп, - ответил
Михаил Яковлевич, - Юрий Павлович, если хочешь, столп ретроградства, но
прекраснейший человек, и я тебе раз навсегда запрещаю говорить о нем
дурное".
- Так ты еще не уехал? - спросил он, опуская воротник шубы и стряхивая
снежинки с низкой котиковой шапки. - Хорошая вещь печь! Сегодня температура
близка к абсолютному нулю, на котором помешались мои коллеги-физики. Так ты
еще не уехал?
- Нет, я еще не уехал, - ответил Николай Сергеевич покорно и даже с
некоторым сознанием своей вины; знал, что ему весь день будут задавать этот
вопрос; он уже простился в Петербурге с теми, с кем ему полагалось
прощаться, и считал глупым положение человека, прощающегося во второй раз. У
людей всегда при этом неприятно разочарованный вид: "Как? вы еще не
уехали?" - Задержался только на один день и завтра уезжаю наверное, твердо
тебе обещаю, не сердись... Постой, не снимай шубы: мы сейчас же пойдем
завтракать. Куда ты хочешь?
Михаил Яковлевич так же неторопливо снял перчатки, вынул из кармана
своего хорошо сшитого двубортного сюртука модный фиолетовый платочек и
протер им золотые очки, которые не только не портили его, но украшали, как
его украшали и английский сюртук, и батистовый платочек, и холеная черная
бородка; Мамонтов ему советовал отпустить окладистую русскую бороду: "С ней
ты будешь еще национал-прогрессивнее, и какой же лидер партии без бороды?"
- Мой друг, от добра добра не ищут, - сказал Черняков. У него был
приятный, звучный баритон с внушительными уверенными интонациями, очень
подходивший для лекций по государственному праву, для ссылок на основные
законы Российской империи или на прецеденты в конституционной истории
Англии. Говорил он прекрасно и так правильно и гладко, что точную запись его
лекций можно было бы печатать без всякой правки: они в стилистическом
отношении были ничем не хуже его статей. Первую свою лекцию он обычно
отводил философским вопросам; бывший на открытии его курса Мамонтов после
лекции сказал ему, что за трогательные интонации в словах о Спинозе его мало
повесить! "Я тебе раз навсегда запрещаю говорить о Спинозе, говори об
основных законах..." Они всю жизнь что-то раз навсегда запрещали друг другу,
никогда друг на друга не обижаясь. - Я готов, разумеется, идти за тобой в
огонь и в воду и в любой трактир. Но отчего бы нам не пообедать в сией
гостинице? Сюда ведь люди приезжают из-за границы, чтобы поесть как следует.
Особенно немцы.