"Марк Александрович Алданов. Святая Елена, маленький остров ("Мыслитель" #4) " - читать интересную книгу автора

между скал виднелось на горизонте море. Опершись на свою прямую крепкую
трость без рукоятки, Наполеон долго молча смотрел на деревья, на ручеек, на
море и особенно на небольшую площадку земли у подножья трех низко
склонившихся ив. Затем, подняв голову, он коротко сказал гофмаршалу, показав
тростью на это место:
- Бертран, когда я умру, мое тело должно быть погребено здесь.
Гофмаршал вздрогнул от неожиданности.
- Ваше величество переживете меня, - сказал он, желая перейти в тон
почтительной шутки. - Состояние здоровья вашего вели...
Но, взглянув на лицо Наполеона, он не докончил фразы, закрыл глаза и
поклоном показал, что священная воля его величества будет исполнена в
точности.

VIII

Свита, окружавшая пленного императора, чрезвычайно ему надоела.
Наполеону всегда был свойствен жадный интерес к людям, странно сочетавшийся
в нем с совершенным к ним презрением. Он знал на своем веку несчетное
количество самых разнообразных людей, - и профессиональная необходимость в
несколько минут разгадать и расценить каждое новое лицо выработала в
императоре особую манеру выспрашиванья: он ударял человека молотком , чтобы
узнать по отзвуку, из чего этот человек сделан. Ошибался Наполеон редко: так
велико было его природное знание людей, развитое огромным житейским опытом,
и так все трепетали перед установившейся за ним репутацией безошибочного
сердцеведа, что решались вводить его в обман - да и то редко - лишь самые
большие мастера, вроде Талейрана или Фуше.
В ссылке на острове Святой Елены император изо дня в день видел одних и
тех же людей. Ему бесконечно опротивели анекдоты Лас-Каза о старом дворе,
богатая фантазия Монтолона, военные похождения Гурго и молчаливая скука,
которой веяло от Бертрана. В безделье и тоске острова приближенные Наполеона
постоянно между собой ссорились; они видели друг в друге конкурентов, так
как все жили на счет загробной славы императора.
Наполеон не заблуждался относительно чувств, которые он внушал своим
спутникам. Люди эти были, конечно, ему преданы, но почти у каждого были
личные мотивы, побудившие его оставить Францию и отправиться на остров
Святой Елены. Самый вид этих товарищей в несчастьи ясно свидетельствовал о
том, какую жертву они принесли его величеству. Одни выставляли свою
преданность тоньше и умнее, как граф Лас-Каз, неудавшийся писатель, всю
жизнь мечтавший о литературной славе и поехавший на остров Святой Елены
главным образом для того, чтобы создать бессмертную книгу из бесед с
императором Наполеоном. Другие тонкостью не отличались. Особенно надоедал
своей ревнивой верностью генерал Гурго, который чрезвычайно настойчиво
уверял, будто спас жизнь его величеству в сражении при Бриенне, застрелив
наскочившего казака в тот самый момент, когда казак уже втыкал пику в
неприкрытую грудь императора. Рассказ об этом эпизоде Гурго велел даже
выгравировать на клинке своей шпаги. Наполеон отлично знал, что никакой
казак не наскакивал на него с пикой в день битвы под Бриенном. Он, однако,
не возражал и обыкновенно ласково кивал головой, слушая в сотый раз историю
своего чудесного спасения. Только однажды, в дурной день, когда больная
печень Наполеона еще усилила в нем обычное отвращение от людей, на том месте