"Марк Александрович Алданов. Пещера (Трилогия #3) " - читать интересную книгу автора

мужа, - в парадной форме, необыкновенно ему шедшей, она видела его не часто.
При всем своем волнении, Муся заметила в концертной зале, что на него
смотрели все дамы. Настроения у нее менялись очень быстро. "Да, он красавец,
писаный красавец, и надо быть идиоткой или сумасшедшей, как я, чтобы не быть
в него влюбленной... Но я все-таки его люблю, хоть это и не о нем сказано в
том sostenuto... То, верно, так мне и не дано..." Она сделала вид, что очень
заинтересована его объяснениями, и даже спросила, что означает финал сонаты.
Муся почти не сомневалась, что ему это известно. И действительно, Клервилль
тотчас разъяснил, что финал - очень неудачный - изображает, как осенью
сыпятся на кладбище листья. Это объяснение ошеломило Мусю: листья? какие
листья? - но Клервилль говорил вполне уверенно, и, видимо, знал совершенно
твердо, что в финале изображены именно падающие осенние листья. "Нет, он
очарователен!.. Не "sostenuto", но очарователен..." Муся оглянулась по
сторонам, быстро поцеловала мужа и отвернулась к окну, как ни в чем не
бывало.
- Tres flatte, ma cherie*, - сказал Клервилль.
______________
* Очень польщен, дорогая (франц.)

Он несколько недоумевал, но был очень доволен.


Толпа была парадная, еще параднее, чем на концерте. Взгляд Муси
механически замечал все то, что стоило заметить. У нее мелькнула мысль об
изменении фасона будущей новой шубы. "Эту зиму уж доношу котиковую, хоть
начали чуть-чуть стираться рукава... А осенью котик на рукавах нужно будет
подобрать, и сделаю новую, вот такую, как у этой, - соображала она. - Тысяч
пять-шесть, если не у Грюнвальда. Но в сентябре будут свободные деньги...
Моего и тут заметили..."
- Мы не опоздали?
- Кажется, приехали минута в минуту.
Впереди парадная лестница точно упиралась наверху в стенной ковер.
Меха, мундиры, ливреи и фраки лакеев стеснились слева у огромных, открытых
настежь, дверей. "Как нас иногда бывало на балете в Мариинском театре", -
подумала Муся. У нее и чувство было то же, что в ту пору на парадных
спектаклях: "как хорошо, что удалось достать билет!.." Кто-то сзади наступил
Мусе на туфлю повыше каблука и сказал с иностранным акцентом "Pardon,
Madame".. Она сердито оглянулась. "Болван этакий! Что, если порвал чулок!..
А уж запачкал наверное... Как в самом деле в министерстве допускают такую
давку!.." Толпа медленно подвигалась по большим залам, мимо затянутых
красным атласом стен, гобеленов, неестественно огромных каминов с такими же
зеркалами, затем свернула вправо, еще стиснулась у двери, тоже неестественно
высокой, и стала разливаться в большом зале. "Господи, что тут творится!.."
Слева у открывавшихся куда-то просветов были в беспорядке сдвинуты столы,
диваны, стулья. "Нет, я все-таки не думала, что в министерстве можно стоять
на столах", - успела сказать Муся. Но ее сердитые слова потонули в гуле
радостно-возмущенных голосов. Толпа, ободренная беспорядком, напирала,
заполняя залу. Муся и Клервилль оказались у бокового стола, на котором еще
было место. Клервилль с улыбкой вопросительно посмотрел на Мусю и слегка
развел руками, как бы показывая, что он здесь за порядки не отвечает.