"Марк Александрович Алданов. Пещера (Трилогия #3) " - читать интересную книгу автора

или "еще одна жертва безвременья, тяжкой и неприглядной русской
действительности". Посторонние люди, ничего не понимающие в газетном деле,
могли над этим смеяться; но и дон Педро, и редакция "Зари" отлично знали,
что так должно быть в каждой хорошо устроенной газете европейского типа.
"Пропал, пропал труд", - огорченно подумал Альфред Исаевич.
- А где наши милые хозяева? Или спать пошли, madame la baronne?*
______________
* Госпожа баронесса (франц.)

- Что вы, что вы, господа... Леони сейчас выйдет, - сказала, зевая,
Елена Федоровна.

IV

Доминик Серизье жил в старом доме на улице Риволи. Квартира перешла к
нему после смерти дяди-холостяка, снявшего ее в ту пору, когда состоятельные
люди еще селились в центре Парижа. Дядя устроил в квартире электрическое
освещение; сам Серизье поставил ванну и телефон. Ему часто советовали
переехать в одну из новых частей города; были даже случайные находки, по
знакомству, - прекрасные долгосрочные, не очень дорогие квартиры. Однако,
новый квартал, центральное отопление, подъемная машина так и не соблазнили
Серизье: он без ужаса не мог подумать о переезде.
Квартира из четырех комнат была для него тесновата, особенно с той
поры, как бывший будуар жены пришлось отвести под секретариат. Но в том же
доме освободились еще две комнаты, этажом выше. Серизье снял их, обставил
простой американской мебелью и устроил в этой небольшой квартире приемную:
там он принимал людей, которых мог бы неприятно удивить вид его настоящей
квартиры.
Враги называли депутата-социалиста циником и лицемером. Это было
совершенно неверно: цинизм был ему чужд, насколько может быть чужд
профессиональному политику. Обставляя небогато свою квартиру, Серизье просто
делал уступку предрассудкам некоторых своих единомышленников. Вдобавок, и
настоящая его квартира могла казаться очень роскошной только бедным людям,
не видавшим подлинной роскоши. Враждебные газеты не раз писали о картинной
галерее Серизье, о коллекциях старинного серебра и фарфора, об его
Роллс-Ройсе, о вилле на Ривьере. Ничего такого у него не было, хоть он, по
своим средствам, и мог бы иметь многое из этого. Серизье жил так, как привык
жить с детства, как жили его родители или даже несколько скромнее. Коллекций
он не собирал; но то, что у него было, было хорошее и довольно дорогое, - от
переплетов большой библиотеки до мебели в стиле Империи.
Выдумкой были и слухи о кутежах, о многочисленных любовницах Серизье.
Журналисты при всяком удобном случае писали шаблонно-игриво о прочных связях
Серизье "dans les coulisses de l'Opera".* Серизье в молодости развлекался в
Латинском квартале так, как в свое время развлекались его отец и дед.
Тридцати лет от роду он женился и прожил с женой счастливо четыре года.
Потом они разошлись без шума, без ссор и скандалов, шутливо объяснив
приятелям, что надоели друг другу: хорошего понемножку; но продолжали
встречаться в обществе и, назло приятелям, разговаривали при встречах
дружелюбно и весело. Близкие друзья говорили, что причиной развода было
какое-то увлечение госпожи Серизье: "Доминик вел себя очень благородно".