"Марк Александрович Алданов. Пещера (Трилогия #3) " - читать интересную книгу автора

- Обещал записать тебя, хоть настоящей работы пока не обещает... Очень
тебя хвалил.
- Что он сказал? Но совершенно точно, мама...
Поговорив с матерью, Жюльетт в раздумьи вернулась в гостиную. "Работы
не будет?.. Это мы увидим. Он меня еще не знает..." В гостиной - точно
погасла люстра. Засидевшиеся скучные люди вели разговор, видно, тоже очень
скучный, вдобавок по-русски. "И пусть разговаривают между собой. Мы им
только мешаем..." Жюльетт поправила что-то на камине, улыбнулась Мусе и
направилась к двери.
- Mademoiselle, pourquoi vous nous quittez?* - сказал
торжественно-галантно дон Педро.
______________
* Мадмуазель, почему вы нас покидаете? (франц.)

- Я сейчас вернусь, - ответила Жюльетт и вышла в столовую. Лицо у нее
тотчас стало настоящее - умное, озабоченное и очень милое, - освободившись,
точно от дешевой маски, от притворно-ласковой, светской улыбки.
- Ты не огорчайся, это все-таки большой успех, - сказала Леони, запирая
на ключ буфет.
- Разумеется. Мне больше ничего не надо...
- А если он сделает вид, что забыл, я еще найду к нему подходы.
- Я знаю, что вы все можете, мама... Спасибо... Как, по-вашему, я
теперь могу пойти спать?
- Разумеется, иди, моя девочка, Мишель уже в постели... Муся на тебя не
обидится... Досадно, что все нужно запирать: Альберу все больше нравится наш
бенедиктин. Иди, мой ангел, пусть она их занимает...


- ...Что вы сказали о Брауне, Альфред Исаевич? Я не расслышала, -
спросила Муся, отрываясь от разговора с баронессой о цене платья, в котором
появилась в третьем акте пьесы известная артистка. Муся морально поджала
хвост и была особенно мила с Еленой Федоровной: ее мучила совесть, из-за
легкого предательства, незаметно совершенного ею в разговоре с Серизье. "Но
ведь так все всегда поступают, иначе и разговаривать было бы не о чем и
невозможно..."
- Вы его знаете? Тяжелый человек...
- Да, с косточками человечек... Можно им и подавиться, - вставил
Нещеретов.
- Что я о нем сказал? Говорят, он бежал из Петербурга с какими-то
необыкновенными приключениями. Я слышал, он ползком пробрался через
финляндскую границу, в него стреляли большевистские пограничники.
- Из пушек, - вставил Нещеретов.
- Нет, этого не могло быть, - сказала Муся. - В Финляндии он не был,
ведь мы сами были довольно долго в Гельсингфорсе... Я слышала, он бежал с
Федосьевым в Швецию, и их будто бы обстреляли с какого-то форта.
- Врет, - убежденно сказал Нещеретов. - Это, я вам доложу, рекламист
первого ранга.
- Нет человека, который был бы меньше рекламистом, чем он! Ему
совершенно все равно, что о нем думают. Мало ли гадостей говорят об всех?
- Какой это Федосьев? - спросил мягко дон Педро, подчеркивая