"Марк Александрович Алданов. Могила воина" - читать интересную книгу автора

его - не надо мешать государственному человеку, - третьи с ненавистью
смотрели ему вслед. Сыщики следовали за министром иностранных дел на
некотором от него расстоянии, не спуская глаз с проходивших людей. Прежде на
пути министра не раз раздавались крики: "Добрый старый Кэстльри!", но уже
давно что-то никто не кричал. Министр об этом не скорбел, зная человеческую
неблагодарность. Да эти возгласы и не шли к его стилю.
Ровно в одиннадцать они подошли к министерству. Швейцар отворил настежь
дверь, на лестнице вытянулись лакеи, старший секретарь почтительно
поздоровался с министром. В душе секретарь не одобрял того, что лорд
Кэстльри является в министерство в сопровождении жены и бульдога: это
противоречило традициям, таких прецедентов не было. Но вид у министра был
настолько dignified, что сомнения тотчас рассеивались: этот человек сам был
традицией и прецедентом. У секретаря, у служащих, у швейцара, у лакеев было
все то же приятное чувство: государственная машина работает превосходно,
фактический правитель государства, виконт Кэстльри, сын и наследник маркиза
Лондондерри, явился на свой пост, как всегда, ровно в одиннадцать часов без
единой минуты опоздания.

VIII

В третьем часу дня герцог Веллингтон медленно проезжал верхом по
Гайд-Парку. Матери показывали его детям: "Веллингтон", "железный герцог",
"победитель Наполеона"... Он приветливо кивал всем головой. Лошадь под ним
была необыкновенно хороша, и ездил он так, что лучшие штатские наездники
смотрели на него с восторженной завистью. Один же из них, не то с гордостью,
не то с легкой иронией, подумал, что тут целая культура: надо бы написать
картину с этого человека, который похож на конную статую самому себе; как,
по известной шутке, нетрудно создать британские газоны - нужно только
шестьсот лет полоть и поливать траву, - так для создания этой картинной
фигуры нужно было не одно поколение Каулеев, Морнингтонов, Денганнонов и
Вельслеев, бывших сэрами, баронами, виконтами и графами, честно служивших в
королевской армии и ездивших всю жизнь на кровных лошадях.
Герцог Веллингтон кружным путем ехал в министерство иностранных дел
навестить лорда Кэстльри, которого он очень любил, хоть считал человеком
слишком либеральным и не чуждым якобинского духа или, по крайней мере,
делающим якобинскому духу в мире чрезмерные уступки. Он остановился у
парадного подъезда. Швейцар, служивший когда-то в его армии, превратился у
двери в каменную статую. Какие-то люди бросились к лошади. Герцог сошел с
коня и, хоть сделал он это необыкновенно легко и быстро, сказать о нем, что
он соскочил, было бы совершенно невозможно. Веллингтон вошел в холл и
медленно поднялся по лестнице, кивая всем с ласковым величием. Он не был так
dignified, как лорд Кэстльри, или был dignified по иному: в его наружности,
осанке, выражении лица была королевская приветливость.
Дежурный секретарь почтительно проводил герцога к дверям министерского
кабинета. В комнате, кроме министра и его жены, находился иностранный
посол. - "Madame, je ne vous savais pas en si bonne compagnie", - с сильным
английским акцентом произнес Веллингтон, и, смеясь, пояснил, что это
ритуальная формула французских королей: так говорил госпоже Мэнтенон Людовик
XIV, заставая гостей у нее в гостиной, так же с тех пор говорили все его
престолонаследники; и ныне благополучно царствующий Людовик, появившись в