"Брайан Олдисс. Малайсийский гобелен" - читать интересную книгу автора

Я посмотрел на Бонихатча. Он стоял наготове с палкой в руке.
- Возможно, к вечеру я стану монахом, но я постараюсь что-нибудь
сделать.
Любовь, какая это сила! Ничто, кроме любви, не заставило бы меня войти
в этот жуткий постоялый двор трижды в течение одного дня. А какую я проявил
преданность! И это несмотря на то, что моя повелительница продемонстрировала
непостоянство, тщеславие, но, увы, кроме этого она была еще и неотразима.
Какая мудрость чувствовать себя влюбленным дураком!
- Даже дурак может выполнить эту работу,- сказал Бентсон.- Я полагаю,
именно поэтому Глас Народа указал на тебя, актера.
В наступивших сумерках, то исчезая в тени, за дымящимися фонарями, то
появляясь снова, Бентсон выглядел почти зловещим. Его запавшие глаза то
сверкали, то прятались в глазницах. Длинные, похожие на когти пальцы
помогали ему выражать свои мысли.
- Я уже рассказывал тебе, что открыл метод воспроизведения реальных
изображений с помощью ртути и заноскопа. В ходе этого процесса, названного
меркуризацией, изображения наносятся на стеклянные слайды. Я мечтаю
воспроизвести таким образом всю историю. Мне необходимы люди, актеры. Я
начну с простейших эпизодов истории. Большие желуди вырастают на маленьких
дубах. Мои актеры будут играть на фоне реальной действительности и на фоне
нарисованных декораций. Мои произведения будут крайне оригинальны и вызовут
определенные последствия. Ты исполнишь одну из четырех ролей в этой простой
драме. Сцены драмы будут воспроизведены на стекле так идеально, как не
удастся сделать ни одному художнику. Это будут реальные образы и
изображения, созданные светом; свет - великая природная сила, бесплатная как
для бедных, так и для богатых.
Намереваясь несколько охладить его пыл, я сказал:
- Это лишь будет напоминать сцену, в которой всех внезапно разбил
паралич.
- Вы, актеры, настолько эфемерны, ваши действия и поступки изображаются
в воздухе и исчезают. Когда же падает занавес, вся ваша игра забывается. Но
благодаря ртути и заноскопу, ваша игра станет бессмертной, ваша пьеса будет
продолжаться. Я не возражал бы заключить пари о том, что драма, которую вы
будете разыгрывать для меня, будет смотреться с таким же интересом и после
твоей смерти, Периан.
В этом месте я не мог сдержать улыбку. Бентсон являл собой курьезную
фигуру. Он произносил свою речь, постукивая по старому японскому волшебному
фонарику с рифленой трубой, с видом человека, ожидавшего появления джинна.
- И в какой это великой драме ты желаешь меня увидеть? Мы будем ставить
Софокла или Сенеку?
Он подошел ко мне ближе. Затем шагнул назад. Затем вернулся и сжал мои
руки в своих. Затем он отпустил мои руки и поднял свои над головой.
- Периан, моя жизнь тяжела и меня окружают враги. Я хочу, чтобы между
нами было полное доверие и в жизни, и в делах.
- Когда мы встретились, ты сказал, что у тебя есть враги, а у
государства повсюду глаза.
Это предположение было более реальным здесь, в липкой темноте
мастерской, чем на залитой солнцем улице.
- Мы должны верить друг другу. Мы находимся в одинаковой ситуации, а
именно: мы ни в чем не уверены в этом мире. Я стар и должен обеспечивать