"Брайан Олдисс. Малайсийский гобелен" - читать интересную книгу автора

Мы продолжали жевать в молчании. Затем тоном, рассчитанным на то, что
данное заявление может представлять особый интерес для находящихся вблизи
стукачей, Бентсон сказал:
- Я работаю в области искусства, это все, что интересует меня. К
счастью, к искусству в этом городе проявляют первостепенное внимание, как и
к религии. Искусство безопасно. В мире нет лучшего места, где можно было бы
заниматься искусством, хотя, бог его знает, почему оно не приносит больших
заработков даже здесь. Но, конечно, я не жалуюсь на это. Как мне прожить
следующую зиму с жадной женой... Давай примемся за работу в нашей
мастерской. Работа - это прекрасная вещь, если она справедливо оплачивается.
Через постоялый двор мы вернулись в мастерскую, которая представляла
собой мрачное и грязное место, заставленное всевозможным хламом. Бентсон
сделал неопределенный жест рукой. Несколько подмастерьев, сидящих на
скамейках, проявили к этому умеренный интерес. Некоторые жевали хлеб.
- Твоя мастерская многолюдна.
- Это не моя мастерская. Меня могут завтра же выбросить отсюда пинком
под зад. Это широкая сеть мастерских, самая большая в Малайсии, мастерские и
заводы по изготовлению стекла для большой выставочной галереи. Я полагаю, ты
бывал там. Галерея принадлежит семье Гойтолы, Эндрюса Гойтолы.
- Водородный шар Гойтолы?
- Это другое дело. Я нахожусь здесь уже в течение нескольких лет, с
того времени, как покинул Толкхорн вместе с семьей. Есть мастера хуже
Гойтолы, я тебя уверяю. Познакомься с Бонихатчем, он также иностранец и
хороший человек.
Бентсон указал на одного из подмастерьев, который слонялся без дела.
Бонихатч был моих лет, смуглый, маленький и гибкий, с неаккуратно
подстриженными светлыми усами. Он поклонился, подозрительно рассматривая мою
одежду.
- Новичок? - спросил Бонихатч.
- Посмотрим,- ответил Бентсон.
После такого загадочного обмена мнениями Бентсон показал мне некоторые
свои работы в присутствии угрюмого Бонихатча. Небольшая кладовка,
примыкающая к главной мастерской, была заполнена картинками для волшебных
фонарей, которые лежали на полках. Отто Бентсон снимал их наугад, и я
рассматривал слайды при свете мигающей масляной лампы.
Многие сцены Бентсон нарисовал сам. Его картины были примитивны, но
очень реалистичны. От прозрачных декораций было трудно отвести взгляд,
несмотря на резкость красок и своеобразие перспективы. На одной из картин
был изображен арктический пейзаж - человек, одетый в меха и сидящий в санях,
которые тянет королевский олень. Все это на фоне неба и в свете северного
сияния, отражавшегося от ледника. Я рассматривал картину с помощью лампы,
когда Бентсон заметил какую-то перемену в моем лице и спросил:
- Тебе нравится? В молодости я совершил путешествие за границу северных
гор в ледяные земли. Это выглядело именно так. Совершенно другой мир.
- Хорошая работа.
- Тебе знаком принцип изготовления этих картин-слайдов? Я показал на
штабель стекла и длинный стол, за которым, используя различные краски,
кисточками работали помощники.
- За исключением твоего гения. Мастер, других загадок в производстве
этих картинок для меня нет. Он покачал головой, не соглашаясь.