"Брайан Олдис. Босиком в голове" - читать интересную книгу автора

археологам удалось наткнуться на следы древней индустриальной цивилизации.
Он расстегнул сумку, однако распаковывать ее не стал.
Когда он спустился вниз, мадам уже стояла за стойкой бара. Некоторые
столики были заняты постояльцами - частичками одной большой головоломки.
Комната была большой и унылой. Старинный бар темного дерева почему-то
напомнил ему скинию - скинию, отданную под перно. В углу стоял телевизор;
большая часть присутствующих сидела так, что экран постоянно находился в
поле их зрения, словно телевизор был их недругом или, по меньшей мере,
недоброжелателем, от которого в любую минуту можно было ожидать чего угодно.
Единственным исключением из общего правила были два человека, сидевшие за
столиком, стоявшим поодаль; они живо беседовали друг с другом, подкрепляя
слова движениями кистей рук. Тусклые глаза, сановные жесты. Один из них - с
бородкой - был хозяином отеля.
В самом углу у радиатора стоял стол куда больших размеров, горделиво
несущий на себе письменный прибор и прочую секретарскую параферналию. Это
был стол мадам - если она не стояла за стойкой скорбного бара, обслуживая
клиентов, она сидела за ним, производя некие сложные подсчеты. К радиатору
была привязана шелудивая облезлая псина, которая то и дело поскуливала и
переходила с места на место - можно было подумать, что пол посыпан толченым
стеклом или крысиным ядом. Хозяйка время от времени говорила что-то
ласковое, пытаясь успокоить животное, но делала она это слишком рассеянно, и
потому слова ее не производили должного эффекта.
Чартерис сидел за столиком, стоявшим у самой стены; он потягивал перно,
надеясь вновь увидеться с давешней девицей. Люди, сидевшие в комнате,
представлялись ему жертвами никуда не годной капиталистической системы
производства. Они уже вымерли, остались только их оболочки, их костюмы...
Тут, в баре, появилась и горничная. Он подозвал ее к своему столику.
- Как тебя зовут?
- Ангелина.
- А меня - Чартерис. Я себя сам так назвал. Это английское имя - так
звали одного хорошего писателя. Я хочу пригласить тебя в ресторан.
- Я здесь буду допоздна - у меня рабочий день в десять кончается.
- А спишь ты не здесь?
Выражение ее лица тут же изменилось - былой мягкости в нем уже не
было - настороженность и известная надменность взяли верх. "Подстилка, как и
все прочие, - подумал про себя Чартерис, - а корчит из себя неведомо что".
Она - Слушай, пожалуйста, купи у меня что-нибудь! Сигареты или еще
что-нибудь в том же роде! Они за мной следят. Сам понимаешь, мне с
постояльцами нельзя любовь крутить.
Чартерно пожал плечами. Она направилась к бару. Он следил за движением
ее ног, за упругими ее ягодицами, гадая о том, чисто ее белье или нет. Он
был брезглив. Обычно итальянские девушки куда аккуратнее сербских. Белые
женские ножки, мелькающие за покрытым паутинкой трещин ветровым стеклом.
Ангелина достала с полки бара пачку сигарет и, положив ее на поднос,
вернулась к его столику. Он взял их и молча расплатился. Все это время
хозяин смотрел на него во все глаза. Покрытое пятнами лицо старого
солдафона.
Чартерно заставил себя закурить. Сигареты оказались премерзкими.
Несмотря на то, что в Психоделической Войне Франция не участвовала, она, так
же как и прочие страны, сполна познала нужду военного времени. Чартерно же