"Брайан Олдис. Босиком в голове" - читать интересную книгу автора

заграждения, штампованный металл, клыкастые создания, хруст лобной кости,
мертвенный свет солнца слоем грима на чудом вырвавшихся из объятий смерти.
Он разминал посередь площади свои занемевшие члены, машина же продолжала
нестись вперед - тело сидящего в ней человека исполнено презрительной
медлительности, порожденной сверхскоростями, - все происходит так быстро,
что, не успев запечатлеться на сетчатке, тут же проникает в сознание, чтобы
странствовать по его лабиринтам уже вечность.
Они все умирали и гарцевали, те скакуны в черепной коробке на
кафедральной площади Меца, - болезнь косила всех подряд, жизнь то и дело
давала сбои. Госпитальный морг: бесформенная масса, расцвеченная неяркими
огоньками свечей в полуночном склепе; автострада, исполнившаяся прежнего
лоска; бригады спасателей в каретах скорой помощи на Rastplatz* [Больница
(нем.)], - все читают. Примитивные механизмы сознания Чартериса раз за разом
перематывали пленку, демонстрируя ему одну и. ту же сцену.
Он принялся разглядывать собор, пытаясь хоть как-то отвлечься. Несмотря
на ранний час, здание уже было залито светом прожекторов. Собор простоял уже
не одно столетие, но желтый шероховатый камень, из которого он был сложен,
делал его похожим на викторианскую копию древнего прототипа. Подобных зданий
в Европе великое множество, - по большей части они лежат в развалинах, -
безмолвных, зияющих провалами окон, ждущих своего часа.
На противоположном конце площади земля резко уходила вниз. Оттуда брала
начало улочка - одна ее сторона была образована высокой глухой стеной,
другая же - чопорными узкими обветшавшими фасадами французских домишек,
закрывшихся ставнями от властного призыва собора.
На одном из зданий красовалась вывеска: "Hotel des Invalides".
- Krankenhaus* [Автостоянка (нем.)], - пробормотал Чартерис.
Он достал из багажника сумку и неспешно направился к этому жалкому
отелю. Рыцарь в песках Палестины. Пилот, бредущий по взлетной полосе.
Ковбой, гордо вышагивающий по Главной улице. Он играл. Он был всем и никем.
Ему было девятнадцать.
Стоявшие на площади автомобили все как один имели нейтральные
французские номера и выглядели весьма жалко. Поглощенный созерцанием
внутренних картин, Чартерис до последнего момента не замечал того, что эта
часть площади отведена под стоянку подержанных машин. Цены во франках
нарисованы прямо на лобовых стеклах. Машины эти, казалось, пришли сюда из
иных времен, - ими никто не интересовался, - странствовать было некому.

Врата сего града оказались закрытыми. Дверная ручка Hotel des Invalides
была отлита из бронзы. Чартерис опустил ее и шагнул вовнутрь - в коридор, в
непроницаемую темень. Колокольчик звонил, пока он не прикрыл за собой дверь.
Чем дальше он шел, тем больше он видел: коридор постепенно проявлялся -
узорчатые полы, выложенные узорчатой плиткой, на них юркими сгустками теней
люди, вверху - тонущий во мраке образ святого - запылившийся, неясный образ.
Растение в кадке, чахнущее возле зловещего параллелепипеда чудовищного
шкафа, который, может статься, был вовсе не шкафом, но излишне помпезным
входом во внутренние покои дома. На стенах гигантские картины: солдаты в
голубых мундирах пытаются скрыться от огня вражеской артиллерии за мешками с
песком.
Небольшая плотная, похожая на гроб, фигурка появилась в конце коридора,
темная в темном вечернем свете. Он подошел поближе и увидел перед собой