"Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов. Красные и белые (Роман) " - читать интересную книгу автора

деревянный дом.
Бледная красота родных мест властно овладела душой. Тухачевский
выскочил из кошевки и помчался к пруду, оскальзываясь на проталинах,
раздавливая звонкий ледок в лужах. Он бежал мимо зарослей ольхи с желтыми,
как цыплячий пух, сережками, мимо ивняка с красной корой.
Он взлетел на крыльцо, распахнул дверь прихожей, неожиданный и
нежданный.
Его и в самом деле не ждали.
Встреча произошла такой, как мечталось ему, и все же не совсем такая.
Были объятия, слезы, поцелуи, возгласы, удивленные, радостные, но он тут
же заметил: мать выглядит совсем старой и измученной, брат вытянулся и
посерьезнел, сестра стала краше, но суетливее. И дом уже был не таким,
высокие когда-то потолки казались ниже, он ударился головой о притолоку.
Впервые за последние годы он сидел с матерью, сестрами и братом за
одним столом.
- Я страшно боялся, что вас выселили из дома, - сказал он матери.
- В уезде не тронули только Тарханы да нашу усадьбу, - со вздохом
ответила Мавра Петровна. - Ну, Тарханы - дело понятное. Мужички Лермонтова
чтут, Михаил Юрьевич - народная святыня. А вот за что нас помиловали?
Думаю, за отца. Николай-то Николаевич дружил с мужиками, а у народа
дружба - вещь великая. Почему ты так странно одет? Где твой гвардейский
мундир? - неожиданно спросила Мавра Петровна.
- Я теперь инструктор военного дела ВЦИКа и не ношу мундира.
- Что это означает - ВЦИК? Слово-то какое татарское.
Он объяснил.
- Это вроде бывшего сената?
- Вроде, да не совсем.
- Ты хоть надолго приехал? - переменила тему Мавра Петровна.
Он прочел в глазах матери беспокойство за его судьбу, деликатно
ответил:
- Меня отпустили на три дня.
Мать грустно покачала головой.
- Где теперь Машенька Игнатьева? - спросил он у сестры.
- Переехала в Пензу. Ах, как она похорошела! И часто тебя вспоминает.
Это ведь Маша сообщила нам о твоем подвиге...
- Что за подвиг? Впервые слышу.
- О тебе же "Русское слово" писало: подпоручик Тухачевский и поручик
Веселаго взорвали мост через реку в тылу неприятеля. Расскажи, как
совершаются подвиги? - потребовала сестра.
- Подвиги, подвиги! - уныло повторил он. - Это все, сестра,
позолоченные, пустые слова. Уж лучше я расскажу тебе о бессмысленной
бойне, на которой погибали русские люди.
...Вечером Тухачевский долго играл Моцарта, которого любил
почтительно и нежно. А после игры никак не мог уснуть. Сидел на постели,
любуясь Венерой, блестевшей в сучьях голого вяза. Почему-то думал: "А
все-таки из всех звезд, сотворенных богом, самая бунтарская - Земля, на
ней же самые непокорные бунтари - поэты. Если грех - это человеческий
выпад против бога, то поэты грешат вдвойне. Они нападают и на бога и на
земных тиранов".
Старый вяз, озаренный Венерой, помог ему сравнить поэзию с таким же