"Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов. Семенов-Тян-Шанский ("Жизнь замечательных людей" #415) " - читать интересную книгу автора

вытравленные следы каторжных клейм, белая борода струилась по груди. Голову
украшала зеленая чалма. Почтенному патриарху челоказаков было уже за
восемьдесят.
Петр Петрович приветствовал Чубар-муллу по-киргизски, с трудом подбирая
и плохо выговаривая слова. Чубар-мулла молчал, безмятежно улыбаясь. Петр
Петрович перешел на узбекский язык, который знал еще хуже киргизского.
Чубар-мулла не отвечал. "Старик совсем не понимает меня". Петр Петрович
обратился за помощью к переводчику, но в эту минуту Чубар-мулла сказал:
- А вы, ка-быть, русак, ваше благородие? Давненько я русского языка не
слышал...
Петру Петровичу сразу стало легко и свободно. Таинственный Чубар-мулла
оказался обрусевшим татарином.
Долго просидел Петр Петрович с Чубар-муллой, пил кумыс, слушал историю
жизни старого степного Одиссея. Чубар-Мулла рассказывал о себе тихо, скупо,
грустно, а перед Петром Петровичем развертывались его необыкновенные
приключения.
Восемнадцатилетнего татарина забрали в солдаты. Чубар не выдержал
солдатчины и бежал. Его поймали, высекли и осудили на каторгу. Юные щеки его
обожгли каторжным клеймом и сослали в Сибирь, на свинцовые рудники. Чубар
снова бежал - уже в бескрайнюю Киргизскую степь.
Переодетый буддийским монахом Чубар (незаконно присвоивший себе звание
муллы) проник в таинственную, недосягаемую для европейцев Кашгарию и
скитался по ней два года. Потом судьба занесла его в древний город Кульджу.
Из Кульджи с караваном китайских купцов Чубар-мулла попал в Центральный
Тянь-Шань. По ущельям Чу он спустился с Небесных гор к пескам Муюн-Кумской
пустыни. Через Талас и Аулиэ-Ату дошел до Кокандского ханства. Долгие годы
прожил он в Ташкении (так Чубар-мулла называл Ташкент). Там он встретил
колонию русских и вступил в ее члены.
Он женился, обзавелся детьми, уже старость схватила его за горло, а в
душе по-прежнему жили беспокойство странствий и тоска по родине. Под знойным
небом Азии он тосковал о морозных снегах России.
В 40-х годах до казачьей колонии в Ташкенте докатились слухи - в
Семиречье возникло русское поселение Копал. Неодолимое желание во что бы то
ни стало попасть в Копал вспыхнуло в душе старого Чубара. Он уговорил группу
друзей и с ними покинул Ташкент.
Верблюжий караван, навьюченный шепталой, фисташками, кишмишем, долго
брел по ковыльным просторам Семиречья. Сотоварищи верили своему вожаку, и
Чубар-мулла благополучно привел их на черную реку - Каратал. Здесь они и
поселились под именем челоказаков - выходцев из Ташкении...
Семенов распрощался с Чубар-муллой, и снова от пикета к пикету
развертывалась степная дорога.
Семенову встречались казачьи разъезды, повозки русских переселенцев,
глинобитные мазанки, одинокие деревянные кресты над одинокими же могилами.
Он видел овечьи отары, цепочки верблюдов, всадников в малахаях и стеганых
халатах, войлочные юрты, похожие на гигантских черепах. Но с киргизами -
настоящими хозяевами степи он все еще не встречался.
Те киргизы, которых он видел в Омске и Семипалатинске, были уже
подданными Русской империи. Про незамиренных киргизов он слышал лишь
пренебрежительные отзывы царских чиновников, но не представлял их семейного
уклада, жизни, обычаев. Он не имел понятия об их преданиях, песнях,