"Леонид Алехин. Ночной экспресс " - читать интересную книгу автора

мешок.
- Вижу, - раздалось из мешка. - Вижу змея с крылами в полнеба. Змей
этот твой любимый. Вижу могилу из камня, в ней не живое, не мертвое. Вижу
четверых без пятого. Тень, бумагу, ветер, слово, а гроза не с ними. Вижу
стаю без вожака. Вижу предателя своих братьев. Лица его не вижу. Где лицо
твое, воин? Где лицо твоееееееее!
Гадалка зашлась в крике, сорвавшемся в молчание. Страшное молчание,
мертвое.
Когда Инга сорвала мешок с ее головы, то увидела, что черные волосы
стали белыми и ломкими. Гладкое лицо высохло, щеки провалились. В уголках
выкатившихся глаз скопился гной.
Но не старость убила воровку. Ужас навеки скомкал ее черты.
Проглоченный язык стоял поперек сжатого судорогой горла.
Ответственный за операцию чекист возложил всю вину на Ингу.
- Я поставлю перед вашим руководством вопрос об отстранении вас от
полевых акций.
Он вроде даже трясся от ярости. Только странно - на лице чекиста не
дрогнул ни один мускул. Выразительностью оно соперничало с проколотым мячом.
Он говорил с ней, не выходя из "воронка". Чтобы не смотреть в его
стылые глаза, Инга рассматривала необычные часы комиссара.
Корпус и широкий браслет целиком выплавлены из матовой стали. Сразу
несколько циферблатов, обод часов - вращающаяся шкала с делениями. Не меньше
четырех головок подвода и кнопки между ними.
Настоящая временная машина, а не часы.
- Ваши действия могут быть расценены, как саботаж, - продолжал
нагнетать комиссар.
Инга сжала зубы. Если она даст ему локтем в нос, как это может быть
расценено?
Вопреки всему, что говорил чекист, Ростоцкий представил Ингу к
внеочередному повышению.
- Чего этот хмырь на меня так взъелся? - спросила она с прямотой,
которая иногда приводила Ростоцкого в восхищение, а иногда в ярость.
Сейчас Михаил Семенович был настроен благодушно.
- Комиссара Кузнецова интересует все, что связано с предсказанием
будущего, - объяснил он. - У него были виды на твою фигурантку. Теперь,
когда он назначен
нашим куратором, Кузнецов проверяет все отправленные в разработку дела.
Иногда у меня ощущение, что я вижу его буквально повсюду.
Ростоцкий покрутил головой, как будто ему жал накрахмаленный воротник.
Инга поняла, что Михаилу Семеновичу очень не нравится комиссар Кузнецов.
- Я чувствую, не пройдет двух лет, и наш дорогой куратор будет иметь
виды на меня, - сказал глава СМЕРЧа.

Гамбург-Дрезден, 1929 г. (сегодня)

На перроне дул соленый ветер с моря. Носильщики как один шарахались от
Инги и ее страшного багажа - маленького гроба, завернутого в черный креп. До
отхода следующего поезда на Дрезден оставалось десять минут.
Она стояла, засунув руки в карманы плаща. Смотрела поверх голов
суетящейся толпы. Не хотелось бегать, хватать за рукав, тащить, объяснять.